Наконец, всякая небольшая покатость называлась mundus (откуда произошли такие выражения, как in mundo est, in proclivi est вместо «это легко»), а также все украшающее, придающее блеск и прихорашивающее женщину называлось mundus muliebris; поэтому, когда узнали, что земля и небо имеют шарообразную форму и что каждая часть их окружности наклонна по отношению к каждой другой части, а также что Океан омывает землю со всех сторон и что целое украшено бесчисленными и разнообразными ощутимыми формами, – тогда соответственно этим представлениям Вселенная была названа Mundus, которым (в прекраснейшей возвышенной метафоре) Природа украшает себя.

Эта Система Мира, несколько дальше развитая, продолжала существовать до времен Гомера. Он в «Илиаде» неизменно рассказывает, что Боги находятся на горе Олимп; и мы слышали, как Фетида у него говорит Ахиллу, что Боги ушли с Олимпа пировать в царство Атланта. Таким образом, самые высокие на земле горы считались во времена Гомера колоннами, поддерживающими небо; так, Абила и Кальпе в Гибралтарском проливе сохранили название «Геркулесовы столбы», так как Геркулес помогал Атланту, уставшему поддерживать на своих плечах небо.

Однако по мере того, как безграничная сила человеческого ума развивалась все больше и больше, а созерцание Неба с целью получения авгурий обязывало народы постоянно наблюдать его, в сознании Наций все выше поднималось Небо, а вместе с Небом все выше поднимались Боги и Герои. Для открытия Поэтической Астрономии мы воспользуемся тремя следующими филологическими научными положениями: во-первых, что Астрономия зародилась у Халдейского Народа; во-вторых, что Финикияне перенесли от Халдеев к Египтянам Практику Квадранта и Науку Определения Высоты Полюса; в-третьих, что Финикияне, получив предварительно существующие представления от тех же Халдеев, перенесли к Грекам Богов, связанных со звездами.

К этим трем филологическим положениям присоединяются две следующие философские истины: одна – гражданская, которая состоит в том, что нации, если только у них не разрешена крайняя свобода Религий (последнее же случается только при их крайнем упадке), естественно воздерживаются принимать иностранные Божества; другая – физическая, которая состоит в том, что вследствие обмана зрения планеты кажутся нам больше неподвижных звезд.

Установив эти Основания, мы утверждаем, что у всех языческих наций – и на Востоке, и в Египте, и в Греции, и, как мы увидим, также и в Лациуме – зародилась из единообразных Народных Верований Астрономия, причем везде одинаково Богов помещали на планеты, а Героев связывали с созвездиями, так как планеты кажутся значительно большими, чем неподвижные звезды. Финикияне нашли, что Боги у Греков уже подготовлены к тому, чтобы вращаться с планетами, а Герои – составлять созвездия; совершенно так же подготовленными Греки впоследствии нашли Богов у Латинян; на основании этих примеров следует сказать, что Финикийские Боги оказались такими же подготовленными при знакомстве с Египтянами, как и у Греков. Таким образом, Герои и иероглифы, обозначающие или их права или их гербы, а также значительное число Dii Majores были вознесены на небо и тем самым пригодились для научной Астрономии, так как дали звездам впервые имена, иными словами – форму для материала как звезд, т. е. Созвездий, так и блуждающих Планет. Так, начиная с Простонародной Астрономии, первые народы записывали на небе Историю своих Богов и своих Героев, ибо до сих пор сохраняется то вечное свойство, что материалом, достойным Истории, являются воспоминания о людях, преисполненных божественности или героизма (о первых – вследствие их трудов на поприще Ума и Тайной Мудрости, о вторых – вследствие их трудов на поприще Доблести и Простонародной Мудрости); итак, Поэтическая История дала ученым Астрономам повод рисовать на небе Героев и героические иероглифы скорее при помощи одной, чем другой группы звезд, и скорее в одной, чем в другой части неба; и скорее с одной, чем с другой блуждающей звездой, связывали они Dii Majores, именами которых впоследствии были названы Планеты.

Скажем еще несколько слов более подробно о Планетах, чем о Созвездиях. Диана, Богиня стыдливости, соблюдаемой в брачном сожительстве, ночью в молчании возлежащая со спящим Эндимионом, была связана с Ауною, дающей свет ночью. Венера, Богиня гражданской красоты, была связана с самой смеющейся, веселой и прекрасной из всех блуждающих звезд. Меркурий, божественный герольд, одетый гражданским светом, с многочисленными крыльями (иероглифами благородства), которыми он был украшен в то время, когда нес Аграрный Закон восставшим клиентам, помещен на планете, настолько закрытой солнечными лучами, что она редко видна. Аполлон, Бог самого гражданского света (почему «светлыми» называли себя Герои), был связан с Солнцем, источником естественного света. Кровавый Марс – со звездою такого же цвета. Юпитер, царь и отец людей и Богов, выше всех, но ниже Сатурна, так как Сатурн – отец Юпитера и Времени, и годичный путь его длиннее, чем у всех других Планет[204]; таким образом, ему плохо подходят крылья, если мы только не захотим при помощи натянутой аллегории обозначить ими быстроту самого времени (ведь Сатурн проходит медленнее всех других планет свой год); Сатурн вознесен на небо со своею косою, обозначающей не то, что он косит жизни людей, а то, что он косит хлеба, которыми Герои исчисляли года, возделанные же поля составляли собственность Героев. Наконец, Планеты в колесницах из золота, т. е. пшеницы, в которых Герои отправлялись на небо тогда, когда они пребывали еще на земле, теперь проходят предназначенные им орбиты.

На основании всего здесь разобранного следует сказать, что влияние на подлунные тела, которое приписывалось и неподвижным звездам и планетам, приписывалось им потому, что и Боги и Герои имели преобладание еще тогда, когда они находились на земле. Вот в какой мере эти влияния имеют естественные причины[205]!

Соответственно такой Астрономии Поэты-Теологи заложили начала Хронологии. Ведь тот Сатурн, который у Латинян получил свое имя от sata («посевы»), а у Греков назывался Kpovoq (^povoq у них значит «Время»), дает нам понять, что первые Нации, состоявшие целиком из Земледельцев, начали исчислять года по сборам пшеницы, так как это – единственное, или по меньшей мере самое важное из всего того, над чем земледельцы работают целый год. Первоначально немые, они должны были показывать столько колосьев, или столько стеблей соломы, или же производить столько движений жатвы, сколько годов они хотели обозначить. Поэтому у Вергилия, сведущего больше всех других в области Героической древности, существует беспомощное выражение, искаженное с наивысшим искусством подражания для того, чтобы выразить беспомощность первых времен при необходимости разъяснить себя: