Прежний мещанин, тот, что бесхитростно гонял чаи подабажуром, умиленно слушал канарейку, висящую в клетке над горшком с геранью идремуче мычал, когда его спрашивали, как он относится к последним исканиям Антониони,давно канул в прошлое. В атавистически чистом виде он существует лишь на самойглухой периферии, подобно снежному человеку, да и там, по слухам, усиленновымирает.

Появился другой. Он неглуп, даже интеллигентен, довольночасто – ценный работник и хороший специалист в своей области. Его книжные полкипоразят вас, и часто эти книги не пылятся престижно-мертвой деталью интерьера.Он не покажет себя профаном в споре об экзистенциализме и его наиболее яркихапологетах да и само это слово произнесет без запинки. Не ударит в грязь лицомв разговоре о музыке, современной и классической, Кафке, Бермудскомтреугольнике, философском смысле «Мастера и Маргариты» и последних происках СШАв Африке в свете глобальной стратегии Пентагона и «Семи Сестер». Остроумен, начитан,следит за мировой политикой, новинками культурной жизни и науки, может бытьдушой компании, не спутает Мане с Моне, одним словом, настолько разносторонен иинтересен, что невольно хочется думать – может быть, мещанином был только тот,классический, с геранью и чвикающей канарейкой, и раз он, дремуче-абажурный,вымер, то и само мещанство упокоилось вместе с ним? И не являются ли попыткидоказать его существование в нашем сегодняшнем обществе сродни усилиям создатьвечный двигатель?

Увы. Хорошенько присмотритесь к нему и обнаружите любопытныйштришок.

Пока речь идет о Сартре или НЛО, разговор остаетсянормальным разговором, он даже может изменить точку зрения на твою, признать,что прав был ты, а он заблуждался. Но если ты попытаешься втолковать ему, чтотебе в тысячу раз приятнее валяться на диване с новой книгой или мотаться погорам и лесам в компании себе подобных, нежели пробиваться к Ивану Иванычу,который через Петра Петровича может, если его об этом попросит Сидор Сидорович,достать такое, что в Союзе имеют только два маршала, один засекреченный физик иодин народный артист, если ты попытаешься ему это втолковать, ты погиб. Он нескажет тебе этого открыто, в глаза, отделается многозначительными кивками иобтекаемыми фразами, но будет уверен, что ты все врешь, что тебе просто стыднопризнаться в отсутствии денег, нужных знакомств или деловых способностей, иоттого ты изворачиваешься как можешь, придумывая какие-то смехотворныеобъяснения. И это самое страшное – он верит, что высшая добродетель в том,чтобы жить так, как живет он. Снова мы вернулись к коронному тезису мещанина –чтобы все были как все…

Вот это и есть мой шеф – великолепный представитель своегоплемени, экземпляр, путем сложных, непроясненных наукой мутаций образовавшийсяиз прежнего геранщика.

К нам подошли два очень приличных молодых человека ипригласили на танец наших дам. Подозреваю, что первый пригласил супругу шефатолько потому, что второму показалось неудобным приглашать одну Жанну. Неперевелись еще у нас тактичные люди…

– Прошу, – сказал я, наполняя бокал шефа.

– Нет, это какая-то мистика, – пожаловался он. Вы,Борис Петрович, и вдруг… Простите, никогда не ожидал…

– Ах, дорогой Игорь Сергеевич… – сказал я, небрежно гасядокуренную, конечно же, до половины сигарету. – Двойная улыбка Фортуны,если можно так сказать. Во-первых, умер мой дед, генерал Песков. Слышали,надеюсь, о таком? Во-вторых, Жанна Федоровна дочь… – я очень многозначительнопомолчал. – В общем, вы понимаете…

Все. Я его раздавил. Повизгивая от удовольствия и зависти,он поставил меня над собой. В глазах его полыхал один из кличей его племени:«Умеют же люди устраиваться!»

Вернулись наши дамы, и шеф сказал своей:

– Лена, а ты знаешь – Борис Петрович, оказывается, внукгенерала Пескова!

– Неужели того самого? – почти без промедленияизумилась Лена.

«Я скромно потупил глаза. Может быть, и правда был такойгенерал Песков?

Официант поставил передо мной бутылку шампанского, которогоя не заказывал.

– Ваши друзья просили передать, – сказал он,автоматически обернувшись в сторону того столика.

Я посмотрел туда. За столиком сидели двое мужчин, и один изних, перехватив мой взгляд, приподнял бокал и поклонился. Он был высокий,спортивного склада, лет сорока, с жестким интеллигентным лицом, в очень модныхочках. Второму было лет шестьдесят. Полная противоположность первому –кругленький, даже расплывшийся, румяный такой, излучавший любовь ко всему, чтопопадалось на глаза. Что касается одежды, то нас явно обшивал один и тот жепортной.

Снова какой-то парень пригласил Жанну, и я разрешил,наверное, слишком горячо – она взглянула на меня с легким недоумением. Я встал,подошел к тем двоим и спросил:

– Присесть позволите?

– Ну конечно, Боренька! – воскликнул толстяк, и я узналголос из телефонной трубки.

– Виктор, – сказал спортивный. – Впрочем, я ужепредставился по телефону. Это Назар Захарыч. Рады приветствовать. Вижу, что вывполне освоились со своим новым положением, так и надо, молодец. Вы мненравитесь, Борис.

– Весьма тронут, – сказал я. – Польщен. Надеюсь,теперь вы объясните суть и цели? Согласитесь, что я чувствую себя…

– Это пройдет, – бодро сказал Виктор. – К хорошемупривыкают очень быстро. А суть и цели… По причинам, которые не стоит здесьприводить, потому что к завтрашнему дню они устареют, мы посвятим вас внекоторые тайны только завтра. Потерпите?

– Потерплю, – сказал я.

– Значит, часов в шесть вечера мы вас навестим. Честь имею.

Я совершенно правильно понял нехитрый намек и вернулся ксвоей компании. Все складывалось прекрасно…

Вечер промелькнул незаметно – ведь шеф остроумный и приятныйсобеседник, душа компании, а теперь, когда он признал во мне равного себе идаже стоящего чуть выше, он был особенно мил. Соизволив вспомнить о моихувлечениях, он объявил, что у него имеется редкое издание Булгакова, и, так какон считает себя моим должником… Некоторое время мы успешно состязались всветскости, но состязание прервали наши дамы, напомнившие, что сегодня онитанцевали только с чужими, так что пора нам проявить инициативу. Мы вняли.

После закрытия мы отвезли домой шефа с cупpугой, получилигорячее приглашение навестить их как можно скорее, приняли его и поехали домой.Не сомневаюсь, что сегодня в качестве колыбельной шефу придется выслушатьмонолог на тему «Живут же люди, умеют же добиться!», и, если я хоть что-топонимаю в людях его типа, с сегодняшнего дня он возненавидит меня тайной жгучейненавистью – обязательно тайной…

Дверные замки были целехоньки, злоумышленники бродили где-тодалеко, но все равно нужно было поставить запоры похитрее, это можно устроитьхотя бы через шефа, есть у него книжечка с координатами нужных на все случаижизни людей…