– Так что Стивенсон вел с Хьюбертом Фринтоном двойную игру?

– Да. Это не давало мне покоя с самого начала: почему было допущено убийство на медкомиссии? Удивляло, что время выбрали так неорганизованно, так случайно. А дело было в том, что оно вообще не планировалось никем, кроме Фринтона и старой няньки, а они неуклюжие дилетанты.

– Да, ты постоянно это твердил. Сочетание профессиональной техники и любительской безрукости, хладнокровный расчет и полная беспечность. Теперь я понимаю почему.

– И еще одно беспокоило меня с самого начала: отчего адмирал не старался активнее установить контакт с Колменом? Если он его реально подозревал в выдаче подложных заключений, то естественно было бы ожидать, что сперва он его обвинит в глаза, а не пойдет в полицию за его спиной. Но сэру Иэну никак не удавалось с ним встретиться. И меня это тоже заинтересовало. Причина была проста: сэр Иэн не хотел выдавать, что он и есть тот самый человек, который отдает приказы о выдаче фальшивых заключений. Куда лучше ему было в положении неизвестного – голос в телефоне, которого надо бояться и с которым советоваться. Это объясняет и то, почему Стивенсон так легко пошел на шантаж Хьюберта. С виду кажется, что Стивенсон мог бы в любой момент поменяться с ним ролями и отказаться играть. Но он сам выполнял приказы в страхе разоблачения совершенного им убийства. Что объясняет его поведение куда более убедительно.

– Ты все это знаешь или просто строишь заключения?

– Стивенсон сознался. Но все еще не подозревает, что адмирал и был «РН». Я мог бы и сам этого не узнать, если бы не история с телефонным звонком. Стейнс привез адмирала на Харли-стрит, и я подумал, что инспектор и сказал ему, что я там буду, чтобы они спланировали, как провести опознание Стивенсона. Когда стала ясна непричастность Фринтона, Реджинальда и няньки, мне пришла в голову мысль, что помимо полиции о моем визите к Стивенсону мог знать только сэр Иэн. Тут и все другие кусочки начали становиться на места. На самом деле Стейнс ничего не сказал адмиралу, и это еще раз доказывало, что звонили по телефону ему. Проследили все телефонные звонки с Харли-стрит и выяснили, что звонок был в клуб адмирала.

Джилл молчала, глядя на проплывающие за окнами вагона поля.

– Как удалось сэру Иэну удрать из полицейского участка? – спросила она. – Казалось бы, невероятно – из комнаты, набитой народом.

– Выключили свет, когда он сорвал затемнение.

– Оно не было закреплено?

– Не слишком надежно, – ответил Дэвид.

Они посмотрели друг на друга.

– У него отличный послужной список с прошлой войны, – вызывающе сказал Дэвид. – Это было какое-то сумасшествие.

– Хорошо, что затемнение не было затянуто намертво, – тихо произнесла Джилл.

Поезд замедлил ход перед станцией.

– Как это теперь просто, когда ты все раскопал, – улыбнулась Джилл. – Тебе дали орден Британской империи?

– Нет. Наверху были разочарованы, что главный агент пока не найден.

– Хотят, чтобы ты его нашел?

– Боюсь, что нет. К тому же Ни-Шу-Шу простирает ко мне руки, а против ее зова я устоять не могу.

– Чертова Ни-Шу-Шу! Насколько счастливее я без нее была, даже со всеми этими потрясениями. Вот, кажется, впервые за все время я реально предпочла бы, чтобы ты занимался детективной работой.

– Любимая, что за волна ревности может подняться в женской душе! Я тебе обещаю: после войны найду себе работу под крылышком нашего старого друга инспектора… пардон, суперинтенданта Митчелла в Скотленд-Ярде и ничего больше делать не стану.

– После этой войны мы будем респектабельными пожилыми обитателями такого тесного угла, где руки-ноги не вытянуть.

– Милая, ты никогда не будешь пожилой.

– Дэвид, отпусти меня! Сейчас станция, войдет кто-нибудь! А ты никогда не будешь респектабельным!

Джозефина Белл (1897–1987, наст. имя Дорис Белл Болл), врач по специальности, писать детективы начала довольно поздно – и в основном для развлечения. Однако первая же книга принесла ей широкую известность, а всего она написала 43 романа, вошедшие в «золотой фонд» английского детектива. Особой популярностью пользовалась серия ее книг с обаятельным и остроумным главным героем – доктором Дэвидом Уинтрингемом, работавшим в Лондонском госпитале, а на досуге расследовавшим загадочные преступления.