У качалки, привлекшей его внимание, пружины давно ослабли, и она стояла прислоненная к стене. Несколько детских стульчиков вокруг низенького стола, на столе коробка с кубиками. Мебель когда-то была покрыта желтой краской, но выщербилась и поцарапалась за годы интенсивного использования. Решетка вокруг камина, высокий комод с выдвижными ящиками, буфет с полочкой под фарфор. В буфете не было печенья, но в ящиках нашлось несколько старых мягких игрушек, когда-то бывших кроликами, собачками или мишками и постепенно превратившихся от любящих объятий в бесформенные тряпки с висящими на ниточках глазами.

Все было знакомо и вызывало ностальгию, а в теперешних обстоятельствах – еще и печаль. Но это детская, царство старой няни, и именно здесь должен быть ключ к роли старухи во всей этой странной истории. Привязанность к Урсуле или ненависть к ней? Сообщничество по незнанию в преступлении, которого она не понимала, или страшная и неожиданная странная злоба?

Разговор с сестрой Андерсен произвел на Дэвида сильное впечатление. Он обдумывал ее рассказ, и мысли все время возвращались к старухе, сидевшей сейчас наверху.

Конечно же! Как он не подумал? Аптечка, шкафчик или полка должна быть во всякой порядочной детской. А здесь нет.

Дэвид оглядел стены. Картинки, старые и невыразительные, в основном зверюшки или дети викторианской эпохи, с развевающимися волосами, неумело играющие в мяч. Карта мира на гвозде напротив окна, рядом с камином – дартс, на котором был прикреплен бесхвостый ослик. Хвост – пучок перепутанной, поеденной молью шерсти – был приделан к дротику, воткнутому в ослика примерно в середине шеи.

Решив, что этот предмет интереснее картинок, Дэвид подошел поближе и сразу заметил, что обои по обе стороны дартс темнее, чем вокруг. Он быстро прикинул размер с помощью извлеченной из кармана веревочки и определил, какая из картин в комнате подходит по длине. Снял ее со стены и обнаружил под ней квадрат поменьше. Кто-то когда-то поменял местами ослика и эту картину. Прислонив ее к стене, Дэвид обнаружил под дартс дверцу шкафа, открывающуюся небольшим кольцом, утопленным в выемке.

Она была не заперта и поддалась легко. На первый взгляд за дверцей было пусто, но пробудившийся интерес и внимание к деталям не позволили Дэвиду отступить. Он ощупал небольшой шкафчик по углам, обнаружил лишь пушистые комки пыли и поднял измазанную белую бумажку, лежавшую на дне. Наградой за эти труды стал комок потверже пыли, но неотличимый от нее по виду. Отодрав его, Дэвид увидел, что это остаток ириски.

Первым побуждением было ее выбросить, но он этого не сделал, достал из кармана конверт и положил находку туда. Потом закрыл дверцу, повесил ослика на место и задумался, глядя на него, о своей находке.

Этот шкафчик, вероятно, служил когда-то аптечкой. Стейнс его не нашел, иначе указал бы в списке. Имеет ли это какое-либо значение? Не столь надежное место, как сейф Хьюберта, поскольку замка нет, но более удобное, чем верхний ящик в комнате няни. Был ли здесь когда-нибудь раствор никотина, замаскированный под что-то вроде сиропа от кашля, которым отравили Урсулу? Ириска в его кармане содержит тот же раствор или это древний реликт какого-то хранилища конфеток в детской? Тянучка домашнего приготовления – удобный носитель для снадобья. И вот этот сердечный приступ во время помолвки, когда Алан Дункан нашел Урсулу в саду. Она тогда ела тянучки, предложенные, может, преданной няней или протянутые в коробке дядей Хьюбертом перед тем, как он уехал на целый день? Урсула ничего не говорила про тянучки, но вообще была девушкой довольно скрытной.

Дэвид выдернул дротик, отступил на несколько шагов и закрыл глаза. Бедная Урсула. Скрытность, выработанная, вероятно, годами бунта против ненужных ограничений, стала последней каплей, решившей ее судьбу. Ее подозрения, несомненно, возбудили бы любопытство Алана и страх за ее безопасность, а это могло бы спасти ей жизнь.

Дэвид шагнул вперед и метнул дротик в доску. Когда он открыл глаза, чтобы посмотреть, куда попал, послышался скрип двери за спиной, и Дэвид резко повернулся. В комнате появилась старая няня.

Она держала руки за спиной и, наклонив голову, смотрела на Дэвида блестящими глазками из-под морщинистых век.

– Детство, конечно, – засмеялся он, – но не могу устоять против азартной игры. Сколько же лет назад этот ослик был новым?

– Это был подарок для мисс Урсулы, – медленно произнесла старуха.

– А шкафчику за ним сколько лет? – тем же тоном спросил Дэвид.

Старая няня ахнула, втянула ртом воздух и выпрямилась.

– Во времена мисс Урсулы им не пользовались.

– Он всегда был закрыт?

– Насколько я знаю, да.

– Тогда откуда вам известно, что он там есть?

Снова пауза.

– Видела, когда здесь клеили обои.

– А во времена мистера Реджинальда тут был шкафчик?

– Нет. Тогда он был закрыт.

– Но не осликом, который появился после мисс Урсулы.

– Картиной.

– А, да. Он был закрыт картиной с тех пор, как рабочие его вам открыли. Это видно, если посмотреть на стену. Так он, значит, и до того был закрыт картиной?

– Да.

– Той же самой?

– Возможно.

– А использовался ли шкафчик во времена мистера Хьюберта Фринтона? Я имею в виду – в его детстве?

– Да. Нет… я не знаю! По какому праву вы, молодой человек, вламываетесь ко мне в детскую и задаете вопросы? Вам здесь нечего делать. Сперва полиция, потом, даже не дав передохнуть, снова задают вопросы. Убирайтесь, вам нечего здесь делать!

– Что я здесь делаю – спросите у полиции. Но хочу задать вам еще один вопрос, сестра Браун. Обои вокруг ослика не выцвели, как повсюду. Значит, он висел не здесь, когда его подарили мисс Урсуле. А вот тут! – Дэвид показал туда, где стояла прислоненная им к стене картина. – Вон та картина и висела над шкафчиком. С того времени, как снова открыли детскую, и до самых последних дней. Зачем вы ее сняли и заменили осликом?

Старая няня втянула голову в плечи, будто ожидая удара.

– Вам нечего тут делать, – повторила она. Голос, слабый от старости, нес в себе такой заряд ненависти и злобы, что Дэвид отшатнулся. – Совсем нечего. Убирайтесь отсюда, молодой человек, и чем скорее, тем лучше и для вас, и для всех.

Визит в усадьбу дал много пищи для размышлений, но никаких определенных выводов. Инспектор Стейнс отвез Дэвида в «Плуг и борону», где после краткого совещания они расстались. Инспектор поехал обратно в Шорнфорд, увозя с собой кусочек тянучки из шкафчика в детской, а Дэвид отправился искать Джилл. Она только вернулась от миссис Хеншоу, где окрестные дамы собрались с ней познакомиться. Это было привычно для Джилл, и она имела возможность о многом подумать за время мероприятия. Ее обрадовало появление Дэвида сразу после возвращения в гостиницу.