– Гхмук!

И расплылся в доброй улыбке, жутенько смотревшейся на его раскроенном лице.

Трепет по отношению к жизни, ценность существования как такового. Доступ в иную реальность, к привидениям, призракам, духам.

Вот уже целый месяц в городе жил охотник на привидений Виктор Валентайн, и это было вдвойне неприятно. Во-первых, охотился он на меня, а во-вторых, расположился в доме бургомистра, мешая мне выиграть спор с Капитаном. Мы с покойным воякой побились об заклад, что до восхода кровавой луны я смогу напугать дочку бургомистра, несравненную фройлен Анну, и надо же такому случиться, что на следующий день прикатил этот самый Валентайн – притча во языцех.

Ночью во время охоты он всегда носит красную полумаску, отчего получил прозвище Дзанни.[4] Из-за его странной привычки скрывать лицо долго ходили слухи, что Валентайн сам является призраком. Говорят, он развоплотил столько нашего брата, что получившейся астральной пылью можно замостить извилистую горную дорогу от Фрайлассинга до Мюнхена. Использует Дзанни эту пыль как приправу для обацды, пьет только святую воду (кроме пива, конечно) и под подушкой держит духовой пистолет, заряженный пулями против призраков. Правда это или нет, сказать затруднительно, но Белая дама – гроза всех окрестных привидений – с самого его появления сидит в своем подвале и старается лишний раз не шевелиться, чтобы не греметь цепями и не привлекать внимания.

«Герр Доктор, – сказала она, когда я побывал у нее в гостях после спора с Капитаном. – Вы, конечно, хороший человек, чтоб вы сдохли во второй раз, но вам с Валентайном не справиться. Спрячьтесь и сделайте вид, что вас нет. Мой кузен Джейкоб, да будет он есть небесную манну в окружении ангелов, вот он когда-то решил, что сможет его напугать. И чтобы вы думали? Где теперь мой бедный Джейкоб? Так что сидите тихо и не щелкайте своим длинным клювом».

«Сколько раз вам повторять, фрау, это не клюв. Во-первых, в моей маске находились травы, которые защищали от миазмов, а во-вторых, своим видом я мог напугать болезнь».

«Ну и дураком были, герр Доктор. Вы комара – и того не испугаете».

Смех у Белой дамы такой, что любой сдрейфит. Особенно когда фрау поднимает руки и гремит обрывками цепей. При этом обычно черные прорези ее мертвенно-бледной маски светятся красным огнем. Поговаривают, что Белая дама умерла от голода, прикованная неверным мужем в подвале своего дома. С тех пор мужчин она недолюбливает, а ее аппетит развился настолько, что на охоту она выходит едва ли не каждую ночь. Мне же достаточно энергии одного напуганного раз в несколько дней – я же не обжора. Еще и смотря какая энергия. Если как у несравненной фройлен Анны, то ее хватает на целую неделю. Одно представление о громком девичьем визге заставляет любого местного призрака трепетать в предвкушении. Мы ведь питаемся страхом людей, впитываем его астральный след.

Но Белая дама давно предупредила, чтобы никто не смел пугать «милое дитя», чьему роду она оказывает покровительство.

«Птичка не твоего полета, – сказал Капитан. – Сколько ты там людей при жизни ни отравил, но этого воробышка пугать не тебе».

«Спорим?»

«Спорим».

Поспорили.

Как назло, фройлен Анна заболела и уже неделю не выходит из дома, вокруг которого Валентайн поставил защиту из порошка del morte. А сил, чтобы ее преодолеть, у меня практически не осталось, ведь в последний раз мне удалось напугать торговку яблоками целых три дня назад. Ее занесло к моим развалинам не иначе как после кружки-другой крепкого пива. С некоторых пор люди стараются миновать остатки дома, где когда-то жил «этот проклятый чумной доктор».

Кровавая луна восходит сегодня ночью, а я сижу в своих развалинах и клюв за порог не высовываю. То есть не клюв, конечно, а маску. Уже и не помню, какое лицо у меня было при жизни. Вообще мало что могу вспомнить. Лежащая в подвале вывеска «Доктор медицины, герр Шварценгофф» говорит мне о том, что когда-то в славные добрые времена я был врачом, и фамилия моя звучная и запоминающаяся. Остальное подернуто смутной дымкой и затеряно в веках. Даже имя. Остался лишь страждущий дух в черной одежде и страшной маске.

Постепенно мы все забываем себя – кем были, как жили и ради чего остались на земле. Последнее – самое скверное. Я не помню, какую цель преследовал, не отправившись в загробный мир. Может, это существование с обрывками воспоминаний и есть мой персональный ад? Возможно, стоит со всем покончить? Призрак, которого коснулась святая вода, развоплощается, оставляя после себя лишь горстку астральной пыли. Ни ад, ни рай – небытие.

Говорят, если избавишься от своей маски, скрывающей твое «я», то сможешь уйти, но это лишь красивая легенда.

Мой друг Капитан, при жизни – итальянский наемник-кондотьер, – тот не унывает, хотя даже не помнит своего имени. Знает лишь, что бежал от преследования врагов и погиб на дуэли далеко от родины. Потом, когда за ним явилась адская карета, поубивал охрану, а самого Кучера долго гонял по берегу вокруг Кёнигсзее, хотя верится в его рассказы с трудом.

Мы с Капитаном из здешних старожилов, если к призракам подходит такое слово. Мы – и еще Белая дама. Ну, она-то точно стала призраком, чтобы отомстить своему муженьку, но, наверное, не вышло, раз до сих пор по земле бродит в цепях и тревоге. Остальные – молодежь, которая и свое астральное тело от распада толком поддержать не может, не то что обрести видимую плоть или передвигать предметы. Слабаки.

Я вышел из развалин на дорогу. Мой дом располагался на самой окраине Фрайлассинга, где заканчивался пригород и начинались горы. Над черными пиками выглядывала красная, словно наполненная кровью, луна. Багровый свет заливал выложенную камнем мостовую, струился между зарослей чертополоха по неряшливой сельской дороге и терялся в колючей разлапистой лесной мгле. Говорят, что в лесу находится проход в ад. Возможно, так оно и есть, ведь прислужники преисподней всегда въезжают в город по этой дороге.

Сегодня ночь кровавой луны, когда зло беспрепятственно может властвовать на земле. Призраки проклятых помечают души людей, за которыми вскоре является адский Кучер. Грешник ты или праведник – в ночь кровавой луны ты бессилен против зла.

Среди колючих кустов бродил Капитан. Шел, размахивая рапирой, словно сражаясь с невидимыми врагами.

– выкрикивал он.

– Ты что здесь забыл? – спросил я.