Может быть, кости таким образом хотели преподать ему урок. Скорее всего, именно так и было. Как будто весь смысл в том, чтобы это был именно он. И кости решили, что пришло время замкнуть круг, чтобы иметь возможность двигаться дальше. И был ли лучший способ поквитаться с собственным детством, чем уничтожить себя самого в лице того мальчика?

Он еще раз потряс левой рукой, пока не убедился, что кости готовы вынести свое решение.

Двойка — арбалет.

Это был второй из лучших вариантов, хотя арбалет далеко не самое простое в обращении оружие. Особенно на большом расстоянии. Он, конечно, заказал через Амазон арбалет фирмы «Барнетт» из Соединенных Штатов, и пользоваться им было относительно легко, несмотря на то, что скорость стрелы была более четырехсот километров в час. Но с учетом такого расстояния ветер был тем фактором, который он точно должен принять во внимание. А если жертва вдобавок будет в движении, то был неизбежен риск того, что стрела попадет не туда, куда надо, что ни при каких обстоятельствах не допускалось.

Он отстегнул две пряжки на колесиках, натянул тетиву с помощью рычага и поместил стрелу в желоб. После этого он поставил арбалет, прислонив его к краю окрашенного в серый цвет твердого пластика, который изображал гору, и оперся ногами о рельсы.

Он оценил расстояние до открытого пространства между колесом обозрения и каруселью примерно в сто метров, после чего настроил прицел и как только он прицелился, то сразу почувствовал, будто находится там, внизу, среди остальных людей.

Словно невидимый призрак, он парил прямо перед ними и даже мог увидеть смятение в глазах некоторых людей, когда до них дошло, что кто-то был застрелен в непосредственной близости от них.

Однако паники он не заметил. Никакой толпы с безумными глазами, как это бывает при теракте, никто не разбегается в разные стороны в попытке спастись. Просто общее беспокойство по поводу того, что произошло. Это его более чем устраивало. Чем спокойнее они себя вели, тем лучше.

Мужчина, на которого он обратил внимание, сидел в одиночестве в одной из кабинок колеса обозрения с красным носовым платком в нагрудном кармане пиджака. Ему явно было далеко за шестьдесят, и, в отличие от большинства других посетителей, он был хорошо одет.

Он навел резкость и следовал за ним, не отрываясь от прицела, пока колесо обозрения наконец не остановилось и кабинка не накренилась вверх, ожидая, пока та, что внизу, опустеет и в нее зайдут новые пассажиры.

Тем временем прицел отыскал красный носовой платок в нагрудном кармане, после чего указательный палец нажал на спусковой крючок, который в свою очередь отпустил защелку для тетивы и с помощью двух дуг отправил стрелу в путь.

Все это продолжалось всего секунду, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он промахнулся. Судя по удивленному выражению лица мужчины, стрела пролетела в нескольких дециметрах от него с левой стороны.

Колесо обозрения снова начало вращаться, давая ему время снова спокойно натянуть тетиву, поместить новую стрелу в желоб и занять удобную позицию. Мужчина, казалось, успокоился, снова сел и стал наслаждаться открывающимся видом на город, а колесо после нескольких кругов снова остановилось, а кабинка закачалась.

На этот раз он прицелился на несколько дециметров правее местонахождения мужчины, выпустил стрелу, которая почти бесшумно рассекла воздух и вонзилась в грудь мужчины слева, видимо, она пронзила его сердце, судя по мощному кровотечению. Уже через несколько секунд его рубашка была вся в крови.

Все окружавшие его звуки вокруг были словно из другого мира. Высокие частоты полицейских сирен убавлены настолько, что звук превратился в непрекращающийся приглушенный гул, похожий на отдаленный раскат грома. Единственное, что он слышал, — собственное дыхание в такт с колотящимся сердцем. Фабиан проталкивался через толпу обратно на перрон американских горок.

Несмотря на то, что прошло уже более четверти часа с того момента, как составы врезались друг в друга, здесь все еще был хаос: по перрону туда-сюда ходили несколько охранников и пара-тройка любопытствующих.

— Я из полиции, — сказал он, показывая полицейское удостоверение одному из охранников, который встал на пути.

— Уходите отсюда! — крикнул охранник. — Немедленно уходите!

— Полиция! Мне нужно подняться наверх! — Он протиснулся мимо охранника. — Вы слышите? Вы можете пропустить меня наверх?

— Ты никуда не пойдешь! — крикнул охранник, тут же схвативший его сзади. — Гребаный спасатель, убирайся отсюда, прямо сейчас!

Фабиан развернулся и попытался вырваться из его рук. Уже дважды он был на волосок от ареста преступника. Третью попытку он ни в коем случае не должен провалить. Но охранник не сдался, а продолжал крепко удерживать его.

Когда вдруг послышались крики недалеко от колеса обозрения, охранник обернулся вместе со всеми остальными, а Фабиану удалось в этот момент высвободиться и забраться в состав вагонеток, который был пуст. На свой страх и риск он ослабил ручник, после чего состав начал движение в туннель.

Позади него кричали охранники, и на него, и друг на друга, но чем дальше состав заезжал в туннель, тем более отдаленными становились их крики, а когда цепь между рельсами зацепила вагоны и начала подтягивать состав к первому длинному склону пути, их уже почти не было слышно.

Двое посетителей парка уже стали жертвами Милвоха. Два совершенно невинных человека. Может быть, их было больше. Не важно, что он будет делать, он должен схватить его. Чего бы это ему ни стоило.

Состав остановился на середине холма, вероятно, кто-то нажал на кнопку аварийной остановки, и он не видел другой возможности, кроме как выйти из вагонетки и дальше карабкаться вверх, преодолевая оставшуюся часть пути. Но сделать это было гораздо сложнее, чем можно было себе представить. Пот буквально катился с него градом, а полученные во время драки с Муландером ушибы тут же дали о себе знать. Все его тело словно кричало, что у него нет сил, что ему нужно отдохнуть.

Когда он наконец добрался до верха, то смог лишь с трудом передвигать ноги, двигаясь по искусственной лужайке, на которой паслись коровы. Он сразу же увидел Милвоха, который сидел к нему спиной и тряс левой рукой.

— Понтус Милвох! — крикнул он. — Это полиция, я приказываю поднять руки над головой и повернуться ко мне лицом!

Милвох медленно поднял руки над головой. Но вместо того чтобы развернуться, он исчез за краем искусственной горы.

— Нет, нет, нет, — повторял про себя Фабиан, приближаясь к тому месту, где только что сидел Милвох. Оттуда он увидел, как тот приземлился на соседнюю крышу тремя-четырьмя метрами ниже и теперь, ползя на четвереньках, спускался вниз, чтобы через секунду снова исчезнуть.

Расстояние было слишком большим, но осознание этого пришло слишком поздно, и, как и Милвох, он уже бросился вниз, не имея ни малейшего представления о том, как лучше приземлиться.