Адорно говорит в связи с этим об «объективной ключевой властной силе» диалектического образа; то есть речь идет не о субъективно-объективной силе. Он также упоминает о диалектическом образе «девятнадцатого столетия как ада». Ничто не обладает ключевой властной силой в отношении утопии, если не раскрывает при этом ворота ада… Диалектический образ… «подобен астрономической фазе, в которой ад проходит сквозь человечество. Лишь звездная карта такого движения могла бы, как мне представляется, открыть взгляд на историю как доисторическое существование[84]».

Великие ораторы рождавшейся в 1790 году республики находились в состоянии цейтнота. Не спускать глаз с противника, понимать знамения времени, обороняться от внешнего врага, на мгновение отдаться жизни (постоянно откладываемое, поэтому особенно спешное) — отсюда ошибки и блуждания без числа. Депутаты, министры никак не в состоянии сделать что-либо самостоятельно. Депутаты Национального собрания — они явились в столицу еще со своими списками наказов избирателей: требований, предложений, положительного опыта — теперь либо оказались отошедшими в безвластность, либо вознеслись в безвременность (то есть на высокие посты), либо вернулись в свои избирательные округа, кое-кто за это время открыл свое дело. Так основная часть работы ложится на ассистентов, уполномоченных. Появляется понятие комиссара. Их назначают, чтобы они были под рукой в случае необходимости. Эти помощники стали и разведчиками, отправившимися на поиски места для заседаний только что избранного конвента[85].

Они нашли новую постройку, аудиторию для занятий по патологии, как раз сооружаемую для Сорбонны. Это круглый зал с амфитеатром чрезвычайно круто поднимающихся рядов. В центре, внизу, стол для анатомирования.

Этот зал становится могилой будущих парламентов, схемой парламентских построек. Депутаты конвента: гора, жиронда и болото[86]— смотрят на своих председателей палат, комиссаров комитетов, на министров и будущих мертвецов; они смотрят на сечение этих тел, то есть на пустое место, на котором стоял анатомический стол. Роковое место, в спешке найденное ораторами, у которых не было особого мотива для выбора.

Противостояние суверену, то есть палате народных представителей, безнадежно. Строителям назначение здания было безразлично. Куратор курса анатомии, хранивший 186 трупов, и назначенный привратником здания санкюлот из квартала Сент-Антуан заявили протест против перепрофилирования постройки. Сопротивление не вызвало никакого эффекта, ни у кого из власть имущих не было времени посетить здание. Изменения не предусматривались, и после принятия решения здание было спешно достроено по первоначальному плану. В декабре в него пришли депутаты. Каждый второй из них не пережил своей должности. С тех пор говорят об ужасах СВОБОДЫ.

Гражданин Жан Пети (его немецкое имя было Макс Кляйнерт) был полицейским шпиком старого режима. Он тут же записался в якобинцы. После падения партии монтаньяров во время термидора в 1794 году он бежал в Кобленц, где поступил на службу к герцогу Энигенскому. Ученик Гамана, он был близок к веймарскому кругу[87].

Какое-то время Пети был ассистентом в Комитете всеобщего благоденствия. Он работал за конторкой, находившейся всего в нескольких метрах от Робеспьера. У него был доступ к бланкам, на которых писались декреты комитета.

Человеческий зоопарк в департаменте Луар-е-Шер

Два конфискованных имения были превращены в колонию. Центральная координация работы учреждения осуществляется из Парижа. В колонию отправляют отпрысков казненных аристократов и других не-патриотов: дети в самом раннем возрасте. Согласно плану, оговоренному в Комитете благоденствия лишь в устной форме, их воспитывают по программе, обеспечивающей создание резервной армии деятельных и решительных патриотов.

Воспитание двух детей, выросших среди волков в Пиренеях

Двое найденных в заброшенном ущелье детей, живших в обществе зверей, были пойманы, о происшедшем доложили в Париж. Были назначены два надежных гражданина, которым было поручено воспитание одичавших детей, девочки и мальчика. Был составлен план воспитания для живых существ, находящихся «на границе природы и цивилизации». Возможно, что здесь, на СЕПАРАТРИСЕ (крайней разграничительной линии, повторяющейся на многих точках земного шара), удастся воспитать и вывести РАСУ СТРАЖЕЙ? Легионеров-пограничников[88].

Проект улучшенной реконструкции античных городов

В сотрудничестве с Ж.-Ж. Лекё, главным инженером перестройки Парижа, подкомитет, возглавлявшийся Жаном Пети, разработал проект восстановления сооружений, существовавших в знаменитых античных городах. Они должны были стать частью нового Парижа — столицы цивилизации. Это относилось и к архитектурным проектам, хотя и разработанным античными правителями, но не осуществленным. Восстановление античных памятников — и в этом Пети и Лекё были едины — следовало проводить не формально. Эту великолепную возможность следовало использовать, чтобы улучшить античное наследие.

Проектируемые постройки, под которые отводилась огромная территория, должны были занять место не в центре Парижа, а за его пределами, стать новостройкой. Стать питомником античных добродетелей. Утомленные революционным процессом, требующим напряжения всех сил, стражи и патриоты смогут проводить отпуск в другой исторической эпохе. Оттуда они возвратятся на свое поприще, укрепив свои патриотические взгляды, а не просто восстановив свои силы. Перманентная революция требует разнообразия в жизни. В этом причина того, что процесс революционных преобразований идет так медленно, утверждает Пети. Поэтому нашим архитекторам предстоит разработать АНТИ-РЕАЛЬНОСТЬ, в которой перемены и успех достигаются быстрее. Так возникнет РЕВОЛЮЦИЯ, ИДУЩАЯ С РАЗНЫМИ СКОРОСТЯМИ.