– Я уже знаю «Отче наш». Мама научила. И крещусь на икону.

– Это хорошо, приятель, хоть и неосознанно, но Бога чтишь. Уже похвально, что не хулишь! А кем хочешь стать? Наверное, как тятя, купцом?

Сашка поднял глаза. Недовольно воззрился на учителя. И со злорадством сказал:

– А вот и не угадали! Хватит для Сотниковых купцов, начиная с деда Михаила Алексеевича. Царство ему небесное. Тятя и дядя – купцы. А я хочу быть морским капитаном, как дядя Коля Бахметьев. Я уже плавал с отцом на Бреховские острова, каждый лабаз его знаю. Вижу, как он днями сидит в магазине с ворохом бумаг. Считает свои товары. То на берегу тюк полотна украли, то во время шторма смыло волной пять кулей сахара, то нарта с товаром под лед ушла, то вытекли две бочки вина. Сидит, кручинится, стучит костяшками на счетах, приказчиков ругает. И повторяет: убытки, убытки, убытки. Не по нраву мне торг. Тут честным быть, как отец, тяжело. Много надувательства вокруг. Я слышу разговоры отца с приказчиками. Это – не мое!

Стратоник удивился взрослым рассуждениям ученика. Он не ожидал такого развитого купчонка. «А малец – не глупец! – подумал он. – И нрава не покладистого. Придется повозиться, убеждая и доказывая какие-нибудь жизненные истины. Но, главное, логичен в мыслях».

– Капитаном – это похвально! Я знаю Бахметьева, отличный речник и душевный человек. С ветра перешел на пар. Быстро машину освоил. Хорошую голову имеет на плечах дядя Коля! Пойми, ни на купца, ни на моряка я тебя не выучу, но главные науки ты освоишь здесь, в этой келье. Ты научишься читать, писать, узнаешь историю России, геометрию, литературу и Закон Божий. Этих знаний хватит, чтоб поступить в морскую школу и стать капитаном. Или в реальное училище, чтобы стать купцом. Но я думаю, купцом надо родиться. Научиться этому ремеслу нельзя. Да ладно! У тебя в запасе несколько лет, чтобы ты, взрослея, определился, кем хочешь стать. Учиться мы будем восемь годков. Набирайся терпения и вырабатывай усердие. Надеюсь, ты понимаешь, что такое усердие?

– Да, понимаю! Мне тетя Маша объяснила.

– Молодец! С тобой можно разговаривать как со взрослым и понятливым человеком. Когда освоим чтение, я составлю список книг для прочтения в эти годы. Вон часть из них, на полке стоит. Кое-какие книги есть у вас дома и у деда Даниила. Заниматься вначале будешь с двумя девочками из Толстого Носа и братьями Хвостовыми по четыре часа в день, кроме воскресенья и престольных праздников. А с тобой буду вести дополнительные уроки по ряду других наук. Так что часу вольного зимой не будет. Летом роздых, рыбалка, купанье. И чтение книг. Повторяю, чтение книг. Без него жизнь твоя сузится до четырех домашних стен. Понял меня, Александр?

– Понял!

– На уроки прошу не опаздывать. Расписание занятий я дам каждому. Ну а теперь приступим к азбуке.

Киприян Михайлович, беря с собой в поездки по Таймыру Сашку, хотел, чтобы сын неназойливо знакомился с купеческим хозяйством. Он хотел нащупать и развить у мальца любовь к торгу, которая второе поколение удачно прививается в их роду.

– Запомни, Саша, купец – человек свободный. К нему идут с протянутой рукой. Потому что у него деньги, хлеб, платья, порох. У него все, без чего в тундре не проживешь. А каждый человек – жить хочет. Не привезу я товар – помрут и с холоду, и с голоду. У купцов берут деньги взаймы даже цари, когда казна пуста. Вот и подумай, кто в этой жизни важнее? Здесь я царь! Я, бывший урядник! Я здесь и власть вершил. Теперь ты, надеюсь, понял, кто твой тятя? А не понял, поймешь позже. И я не хочу, чтобы дело, начатое дедом, царствие ему небесное, закончилось мною. Ты – наша с мамой надежда, сынок!

Сын не раз слушал наставления отца и детским умом пытался кое в чем возражать, но тот терпеливо объяснял наследнику, что купцом нельзя быть на час или на год.

– Наладить торговое дело, создать себе имя, – говорил он, – не всегда хватает одной жизни. На одном имени отца или деда далеко не уедешь. Каждое поколение купцов создает самое себя, опираясь на заложенное предками. А дальше накатывает свежие дороги по городам и весям, по ярмаркам и мануфактурам.

Киприян Михайлович, вытянув шею, вглядывался в сына. «Все ли он понимает? – думал отец. – В глазах вроде интерес и любопытство. Надолго ли?» И продолжал будоражить слух более доходчивыми и понятными словами:

– Вот я, твой тятя, купец во втором колене, только сумел нащупать золотую жилу – рухлядь. Ее твой дед, помимо ясака, начал менять на товары, а потом продавал государственной казне. И стала казна получать из нашей тундры в три раза больше пушнины. А пушок наш идет иноземцам за золото. Твой дед Михаил открыл счета в банках, тундру стал кормить. Теперь я эту золотую жилу расщепляю. И вот много лет по желтым прожилкам идут и песец, и волк, и лиса, и соболь. Я тунгусам и пришлым людям – товары, а они – рухлядь, рыбу и бивни мамонта. Ты же видел, наши лабазы ломятся от этого добра. Считай, от денег. А рудник запустим! Тут такое диво начнется, что и твоей жизни мало, чтобы его пережить! Может, ты, может, дети твои станете, как говорят в Англии, медными и угольными королями. Думаю, каждый вспомнит добрым словом меня, Киприяна Сотникова, и тебя самого, Сашок. А может, тебе государь и титул дворянина пожалует за норильские руды, как Никите Демидову за Урал.

Александр, не единожды слушая отца, видел перед глазами неприветливую и холодную тундру, где родился сам, вырос его отец и служил его дед. И среди этого неуюта, комариного лета и морозной зимы ему виделись сказочные богатыри: дед Михаил, отец Киприян и дядя Петя, помогающие выстоять и тунгусам, и пришлым людям. Срубить станки, зимовья, летовья и пустить свои корни на этой озябшей земле.

Шли годы, Александр взрослел. Грамота позволяла ему теперь пристальнее вглядываться в окружающую жизнь, анализировать свои поступки и поступки других людей. Наблюдая жизнь отца и дяди Петра, Александр понял, только деньги дают человеку свободу. Он не раз говорил учителю о силе денег. Бессребреник Стратоник пытался ссылками на Библию убедить юношу, что деньги зло.

«Легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому попасть в рай», – приводил он выдержки из Откровения. Александр согласно кивал и тут же отвечал:

– У богатого рай на земле при жизни, а у бедного – шиш с маком!

Учитель с сочувствием смотрел на ученика:

– И ты считаешь, для твоего отца жизнь – это рай? Ошибаешься, отрок Александр! У него на плечах тяжкая ноша, от которой он никогда не избавится до самой смерти. Богатство – это кандалы каторжника, лишающие человека свободы. Так что отец твой – каторжник. Он не свободен в поступках и желаниях. У него все подчинено выгоде. Каждый пуд хлеба, каждый фунт пороха, каждую щепотку табака он меняет только с выгодой для себя. Он не волен менять рубль на рубль, иначе завтра разорится. Он в плену сей выгоды. Александр, жизнь Сотниковых – это рай в кандалах.

Ученик огорченно смотрел на учителя. Потом в его взгляде появилось сострадание, сострадание к отцу, не знающего ни покоя, ни отдыха в вечной круговерти торгов. А ведь учитель прав! Тогда же на что обрекают его отец с матерью? Тянуть всю жизнь нелегкий воз по скользкой купеческой дороге? Ради чего? Ради денег или ради того, чтобы продолжить род купеческий? Или ради помощи тунгусам? Так тунгусы века жили и без Сотниковых – и не вымерли!