Как только кэб с грохотом унесся на поиски – уверена, весьма долгие, – других пассажиров, бойкие повадки Ирен мигом исчезли. Она сосредоточенно осмотрела пустую улицу.

– Я надеюсь найти другой вход на нижние уровни, – пояснила она. – Давайте пройдемся и посмотрим вверху и внизу. В основном внизу. Кстати, будет полезно притвориться подвыпившими.

Она затопала шаркающей походкой, описывая широкую дугу от одной стороны улицы к другой, спотыкаясь у дверей и незаметно проверяя, не открыты ли они.

Подвыпившими. Я наблюдала, как Элизабет пошла, так сказать, по стопам Ирен, но в другом направлении. Она играла совершенно неубедительно и выглядела скорее калекой, чем пьянчужкой.

Я даже не пыталась совершать подобные глупости. Уж лучше я притворюсь трезвым другом, который надеется довести выпивох до дома.

Нам повезло, что движение транспорта здесь было редким, а жители не высовывали нос на улицу.

Элизабет в очередной раз драматично качнулась, столкнувшись при этом со мной, и мне пришлось «поддержать» ее. Его. Я похлопала «пьяницу» по спине.

– Осторожнее, приятель, – проворчала я самым низким голосом, на какой была способна. – Соскучились по более теплой работе в том заведении? – добавила я шепотом, когда девушка выпрямилась по моей команде.

– Даже горячей, Нелл, – ответила она, постыдно подмигнув. – Я почти надеюсь, что Ирен не найдет путь в холодный погреб внизу.

Я с отвращением оттолкнула ее, как того и требовала роль. Я начинала понимать привлекательность изображения кого-то другого. Это оправдывало честные реакции, которые обычно в приличном обществе приходится душить и скрывать.

Мы услышали звук приближающихся шагов.

– Frère Jacques, Frère Jacques[108], – начала петь пьяным басом Ирен.

Элизабет бросилась к стене, на которую та опиралась, чтобы поддержать примадонну и заставить молчать.

Мимо нас прошел, покачиваясь, плохо одетый мужчина; его небритое лицо расплылось от алкогольного опьянения, рабочие рубашка и штаны были измяты и… воняли.

Песня Ирен стихла, и затуманенный взгляд прохожего вернулся на брусчатку под заплетающимися ногами. Вскоре слышалось лишь тихое шарканье его ботинок вдалеке.

Ирен, хмурясь, прислонилась спиной к очередной зарешеченной двери. Я сдвинула раздражающую охотничью шляпу на затылок, чтобы видеть хоть что-нибудь, кроме ее клетчатого, размером с зонт, козырька, который совершенно не сочетался с узором моего жакета.

– Сомневаюсь, что мы найдем что-нибудь настолько удобное, как дверь, – сказала я.

– Не хочется вести вас обеих в винный погреб через кухню. Вы и комара не обманете.

– Ты имеешь в виду, Элизабет не обманет, – вставила я.

– Это я-то неправдоподобна? – возмутилась та. – Да вы сами даже не можете притвориться пьяной!

Наши поднятые трости были готовы скреститься, как шпаги, пока Ирен не шагнула между ними и между нами:

– Если собираетесь устроить кулачный бой на улице, то, пожалуйста, будьте любезны по крайней мере говорить мужскими голосами. – Ирен глянула на нижние этажи окружавших нас домов, дабы убедиться, что ни одно окно или ставня не открылись. – Итак… – Она натянула шляпы еще глубже нам на головы и поправила трости, расположив их в вертикальном положении с нужной стороны. – Я пришла к выводу, что цель наших поисков должна выглядеть скорее как лачуга чернорабочего, чем как дверь. Ищите нишу, в которую сможет пробраться хотя бы крыса.

Крыса! Неаппетитная идея.

Элизабет наклонилась осмотреть оконные решетки ниже уровня улицы.

– Кухни и посудомойные, – подсказала я ей.

– Возможно, но не везде.

Поэтому мы продолжили движение по безлюдной улице, но теперь уже наклоняясь, а не пошатываясь, заглядывая в темные арки полуподвальных окон, утопленных в фундаменты зданий.

Я услышала скрежет металла и, обернувшись, обнаружила, что Ирен стоит на коленях в грязной сточной канаве. Я не особенно волновалась за ее мужской «прогулочный» костюм, но даже он не заслуживал пережить подобное унижение в парижской канализации.

– Этот погреб пуст, – прошептала примадонна, когда мы поспешили к ней на помощь. – Подсобите мне с решеткой. Она старая и ржавая, но зато не закреплена.

Мы взялись было за металлическую сетку, но сразу же поняли, что необходимо снять перчатки, чтобы лучше ухватиться за края. Вместе мы тянули и кряхтели, как лошади-тяжеловозы. Под грубыми шарфами и шляпами ручейками струился пот, невидимый постороннему глазу. Зуд превратился в пытку.

Наконец я почувствовала, как решетка покачнулась, а затем резко дернулась и в итоге вылетела из ниши. Это произошло так внезапно, что все мы чуть не повалились назад.

Присев, мы какое-то время пытались отдышаться. Должна сказать, что в этот момент я испытывала удовлетворение, которое можно почувствовать, только достигнув невозможного.

– Теперь надо убрать решетку с дороги, – распорядилась Ирен.

Элизабет тихо застонала, но все мы вновь взялись за один край и с трудом передвинули огромную, как каминный экран, решетку к каменному фундаменту здания.

Закончив, мы посмотрели в открывшуюся перед нами пустую дыру.

Какой бы широкой она ни была, забраться в нее достойно не смогли бы даже обладатели брюк.

Ирен спрыгнула в окружающий дыру неглубокий сток:

– Я пойду первой. У меня есть пистолет. Кто будет следующим?

– Я! – опередила меня Элизабет.

– Не знаю, насколько далеко находится пол, – предупредила Ирен, сгибаясь невероятным образом и исчезая в отверстии размером с раму картины.

Мы услышали глухой удар, затем «уф» и «быстрее!».

Элизабет пожала плечами, обменялась со мной взглядом и начала опускаться в дыру ногами вперед. Это было явной ошибкой. Скоро девушка уцепилась за край стока; верхняя часть ее тела все еще торчала снаружи, а нижняя явно молотила ногами в поисках опоры.

– Ой! – Глаза Элизабет округлились. С отчаянием тонущего она уставилась на меня. Резкий рывок – и ее руки разжались, после чего темная дыра поглотила ее целиком.

Я сильно сомневалась, что попытка влезть головой вперед сработает лучше, но оставаться в одиночестве на улице тоже не хотелось. Вдруг я услышала усиливающиеся цокающие звуки и в панике обернулась.

Приближавшийся ко мне рысью тощий облезлый пес остановился и уставился на меня голодными желтыми глазами.

Я прыгнула в сток и присела напротив дыры, гадая, получится ли залезть в нее задом, чтобы не упускать из виду дьявольского пса, который жадно смотрел на меня, словно я была крысой.