Вся территория Центра была окружена трехметровым бетонным забором, поверх которого шли колючая проволока и провода электромагнитных датчиков, образующих систему обнаружения. Кроме того, за территорией наблюдали телекамеры системы видеоконтроля. Охранялся же Центр подразделением Российского Легиона, укомплектованным исключительно женщинами. Крутов вспомнил женщину-телохранителя брянского крестного отца, которого он «наставил на путь истинный», и подумал, что, если охранницы ЦФИ имеют такую же подготовку, справиться с ними будет весьма нелегко.

Уточнив кое-какие детали интерьера Центра, Крутов отпустил утомившегося пленника, вернее, подвез его до ближайшего метро в черте Москвы, затем снова поехал в Щелково. Там он нашел в лесу полянку и улегся на траву, раскинув руки и глядя в безоблачное небо. Но чем больше размышлял над проблемой, тем больше убеждался, что в одиночку ему проникнуть на территорию ЦФИ незаметно не удастся, даже если он воспользуется «глушаком» или умением проходить сквозь стены. Впрочем, пришла трезвая мысль, даже имея в своем распоряжении команду в полном составе, задачу проникновения решить не удалось бы и с ней. Руководители служб Катарсиса не тянули время, как он думал, и были правы, утверждая, что необходима тщательнейшая подготовка операции освобождения Лизы. В лоб хорошо защищенную цитадель взять было невозможно. Хотя если бы у Крутова был вертолет, он, наверное, попытался бы это сделать, высадившись с воздуха.

Усмехнувшись последней мысли, Крутов пришел к единственному оставшемуся варианту. Включив мобильник, набрал номер лаборатории Авогеина, который дал ему коллега конунга, и попросил позвать к телефону заведующего лабораторией.

– Черт бы побрал твоего своенравного полковника! – в сердцах выругался Ираклий, узнав, что Крутов уехал в Москву на его джипе. – Камикадзе, честное слово! А еще профессионал! Ты спросила, какая муха его укусила?

– Он не берет трубку. Но и так понятно, что Егор решил заняться освобождением Лизы самостоятельно.

– Что будем делать? Ведь пропадет ни за понюх табаку! Может, сообщить по линии, пусть его перехватят в Москве наши?

– Я уже позвонила, за Центром наблюдают парни из «двойки», они его обнаружат.

В комнату, где спешно одевавшийся Ираклий разговаривал с Марией, вошел заметно умиротворенный Панкрат.

– Что за паника? Куда поехал Егор?

– В Москву.

Мария достала из сумочки мобильник, набрала номер, доложила кому-то о случившемся и, выслушав ответ, выключила телефон.

– Нам приказано отправиться в Юрьев.

– Кому ты звонила?

– Твоему начальнику.

– Плевину? Зачем нам ехать в Юрьев?

– Готовится атака на базы Катарсиса, мы обязаны предотвратить удар.

– А как же Егор?

– Им займутся другие люди.

Ираклий застегнул рубашку, с рассеянным видом прошелся по комнате, посмотрел на помрачневшего Панкрата.

– Что скажешь, майор?

– Не знаю, – пожал плечами Воробьев. – Егору нужна поддержка, и я у него в долгу.

– Пожалуй, я того же мнения. Надо ехать в Москву.

– Не сходите с ума, ребята, – нахмурилась Мария. – От нашего участия в Замысле зависит судьба Катарсиса.

– От нашего решения зависит жизнь Витязя, моего друга. – Ираклий пристально заглянул в глаза ведуньи. – Может быть, Егор теперь отработанный материал и списан за ненадобностью?

Мария не рассердилась, как можно было ожидать, но в глазах ее на миг всплыла тоска.

– Полковник, полковник, ты же был магистром Ордена чести, почему же ты так плохо судишь о людях? И как мало ты знаешь меня. Неужели я, по-твоему, могла работать с теми, кто готов легко «списать» человека по причине того, что он уже не нужен?

Ираклий отвел взгляд.

– Извини, вырвалось. Но Егор наверняка полезет один в пасть зверя и погибнет, если мы ему не поможем. Не знаешь, что будет, если я откажусь ехать в Юрьев?

– Тебе дадут три года строгого расстрела, – мрачно пошутил Панкрат.

Мария прошлась по комнате, касаясь ее стены рукой, подняла голову и снова достала телефон.

– Координатор, возникла проблема…

– Я знаю, – отозвался звучный уверенный баритон. – Отправляйтесь в Москву, я направлю туда же группу поддержки и наведения. Ваша задача – помочь Крутову и освободить Лизу.

– В нашу задачу входило не допустить вылета ударного батальона Легиона с их базы в Мытищах.

– Этим займутся другие трафиканты. Держите меня в курсе событий.

Связь прервалась. Мария спрятала телефон в сумочку, оглядела лица смотревших на нее мужчин.

– Поехали, спасатели.

– В Москву? – полуутвердительно произнес Ираклий. – Нам все-таки разрешили действовать самостоятельно?

– Самостоятельно мы ничего путного не сделаем, с нами будет работать «сновидение». Поднимай своих ребят.

– Пойду, соберусь и предупрежу жену, – сказал Панкрат, поворачиваясь к двери.

– А вот тебе лучше остаться, – возразил Ираклий. – Асламов вполне способен вернуться и захватить семью. Он знает, где ты живешь.

– Асламов не вернется, – покачала головой Мария. – Хотя риск, конечно, есть. Но я могу вызвать сюда звено «восьмерки» для охраны, оно побеспокоится о защите Лиды и детей.

– Вот и отлично, – кивнул Панкрат, скрываясь за дверью.

Мария и Федотов встретились глазами.

– Мы… вместе? – спросил Ираклий с подтекстом.

– Ты сомневаешься? – ответила Мария вопросом на вопрос.

– Нет, но… ты до сих пор остаешься берегиней Витязя.

– Я от этого выгляжу хуже?

– Нет, но… – Ираклий оборвал сам себя, шагнул к двери. – Едем.

Мария преградила ему путь, мгновение всматривалась в его лицо, быстро поцеловала в губы и первой направилась к выходу.

Через час они мчались на двух машинах в Москву: Ираклий, Корнеев, Мария и Панкрат – в вишневой «Ладе», оперативники Федотова – на «Волге» с мигалкой. Ни один пост ГИБДД их не остановил, хотя каждый был оборудован телекамерой СТОКК. Уже подъезжая к столице, Мария позвонила по нужному телефону и узнала последние новости.

– Машину Крутова видели в Щелкове, возле ЦФИ. Похоже, он прикидывает план проникновения в Центр.

– Это по силам сделать одному человеку? – спросил молчавший до сих пор Корнеев.

Мария ответила не сразу:

– У него только один шанс попасть на территорию Центра…

– Какой? – поинтересовался Ираклий, который вел машину.

– Предложить Авогеину обмен…

– Лизу на себя? – догадался Панкрат. – В таком случае он подпишет себе смертный приговор.