— К нам идут.

Мы вскочили и рванули к выходу. Оказалось, что еще один отряд ажарийцев добрались до храма. Их радостно приветствовали. Женщины засуетились, принимая детей в свои руки. Всех накормили и обогрели. Мила сразу приступила с своим обязанностям, Кир пошел ей помогать.

Оказывается, ажарийцы довольно спокойно дошли с самого дальнего селения.

— Странно. Псы вообще не встретились?

— Сами удивились. Тишина такая, будто и нет никаких Псов.

Ох, не нравится мне это! То раньше и шагу ступить не давали, а тут затишье, словно перед бурей.

— Очень подозрительно. Не могли ведь они исчезнуть из этого мира?! Если не ошибаюсь у них нет нужной силы, чтобы отправиться обратно? — я посмотрел на главу.

— Нет и быть не может!

Немного погодя народ начал расходиться.

Я все еще сидел, смотря на догорающий огонь, пока в зале никого не осталось. В голову лезли разные мысли, о которых днем не было времени подумать. Например, о том, где искать свой мир, и почему и как я оказался на земле. Да-а-а, раньше бы кто мне сказал, что существует не только мой мир, я бы посмотрел на него как на сумасшедшего, а теперь спокойно об этом рассуждаю.

А может пока не дурить себе голову? А то напридумываю себе красивый и сказочный мир, а реальность окажется не такой красивой. Я вздохнул

— Иди Ромка спать, утро вечера мудренее- сказал я себе, и отправился в комнату, где, как оказалось, меня ждала Мила. Мы долго смотрели друг на друга. Мне захотелось шагнуть к ней, крепко сжать в своих объятиях, вдохнуть запах ее кожи и целовать, целовать…

Но я не решался сделать первый шаг, сломать этот хрупкий мостик понимания и спугнуть ее своими действиями. Вдруг она пришла поговорить со мной поговорить или посоветоваться. А я..

Она пристально смотрела на меня и вдруг сделала ко мне маленький шаг. Мы замерли на секунду, а потом ринулись друг к другу, сметая на своем пути преграды. Сомнения, жившие во мне до сей поры разлетелись мелкими осколками, выпуская на волю скрытые желания. Есть только здесь и сейчас.

Мы не могли сдерживаться и срывали одежды, судорожно цепляясь друг за друга, будто кто-то из нас мог исчезнуть. Не было слов, только учащенное сбивающееся дыхание и всхлипывающие стоны. Здесь не было нежности, здесь была страсть- грубая и первобытная. Нам хотелось напиться ею, словно из холодного родника в пустыне.

Я наконец добрался до ее губ и впился жадным поцелуем, заглушая ее стоны. А затем прижал к стене, подхватил под бедра, быстро и грубо вошел в нее и замер, подхватывая волну наслаждения.

— Ещё- простонала Мила.

И я уже не смог контролировать себя.

Мы танцевали этот древний танец, отдаваясь друг другу без остатка, наслаждаясь каждой секундой, одним дыханием на двоих, пока одновременно не достигли наслаждения.

И еще долго не отпускали друг друга, все еще находясь в этой эйфории, пока страсть потихоньку не погасла, словно тлеющий уголек. Но я не дал ей разжать руки, а бережно перенес ее на кровать.

Мы смотрели друг на друга. Я гладил ее гладкую кожу- дотронулся до припухших губ, потом прошелся по шее и спустился к груди, нежно обводя изгибы ее тела. Мила открылась мне вся, без стеснения позволяя мне изучать свое тело, отдаваясь моим рукам.

Затем и сама прикоснулась ко мне, сначала осторожно, а потом смелее изучая своими нежными пальчиками моё тело.

Мы гладили друг друга, пока новая страсть не захватила нас.

Но теперь это была неторопливая страсть. Мы уже утолили свою жажду, а теперь наслаждались ею, не торопясь, маленькими глоточками отпивая ее. Теперь наш танец был изучающим и плавным, но не менее страстным. Мне хотелось насладиться каждым ее вздохом, поймать губами каждый стон, проводить её к дверям наслаждения, и только после этого шагнуть за эту дверь.

Когда все закончилось, из ее глаз снова потекли слезы. Теперь я точно знал почему, а только прижал ее к себе и улыбнулся, дожидаясь пока слезы не иссякнут.

— Так всегда будет? — всхлипывая, тихонько спросила она.

— Хотелось бы надеяться. Но обещаю, что буду стараться- счастливо вздохнул я, не выпуская ее из своих объятий.

Мое тело и разум расслабились, будто в невесомости. Потихоньку наваливалась сонливость, но я держался чтобы не уснуть быстрее Милы. Мои мысли сонно блуждали, лениво выхватывая незначительные события этого дня. А потом..

— Выходи за меня замуж- тихо сказал я.

Она подняла заплаканное личико и с тревогой посмотрела на меня.

— Все по честному же, штамп в паспорте, клятва там-до самой смерти, платье с белой фатой и кольцо на пальчик- улыбнулся я.

— Фата? Что это?

— Не важно, это уже мои проблемы. Просто скажи да.

— Да- всхлипнула сказала она.

Я счастливо улыбнулся, обнял ее крепче и только тогда погрузился в сон. А в голове блуждала мысль- кольцо, кольцо. Теперь, когда между нами не было никаких клятв, что её «да» шло от души.

* * *

Ночью мой шрам выстрелил болью, пронзая руку до предплечья, резко вырвав из сна. Я осторожно встал, чтобы не разбудить Милу, и вышел в общую залу. Внутри меня нарастала тревога, она будто давила со всех сторон, обостряя все мои чувства. Не доверять своей интуиции я не мог, она меня здесь еще ни разу не подвела.

— Кир, вставай.

— А? — тот хлопал глазами, не понимая, для чего я разбудил его посреди ночи.

— У меня предчувствие, Кир. Поднимай мужиков.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул.

Через некоторое время сонный народ начал собираться в зале, тихо переговариваясь. Никто не роптал, не возмущался.

— Женщин и детей нужно спрятать в подвале. Ну там, где барахло лежало. Продукты какие есть- все отдайте им.

Начали выходить и сами женщины, ведя за руки детей.

— Я не пойду- сказала одна их ажариек.

— У меня никого не осталось, чего мне сидеть? Я может хочу хоть одного с собой забрать. Отомщу этим уродам!

— Хватит отсиживаться, натерпелись уже.

— Значит так! — пресек я всякие разговоры.

— Мужики воюют, женщины сберегают детей и точка!

— Я точно с вами- спокойно сказала Мила, подходя ко мне.

— Раненые все равно будут. Призвание моего рода лечить. Я не могу отсиживаться.

Я кивнул. Она права конечно, но…

— Дочку спрячь.

Мила молча кивнула. Ох, не нравится мне это.

— Взять все оружие что есть и приготовиться- громко приказал Глава.

Мы тихо залегли, всматриваясь в ночную даль.

— Может ты ошибся? — тихо спросил