Ашагрр понимающе хмыкнул, после чего сказал:

— Если ты про Ольгу, то нет, не звонила.

Я резко обернулся.

— Уже знаешь?

— Знаю.

— И когда это я так раскрылся?

— Позавчера вечером.

— Осуждаешь?

— Не-а. Всё, что хорошо для тебя, хорошо и для меня. — Ашгарр встал, заложил руки за голову и потянулся до хруста в костях. — Будешь завтракать или сначала в душ?

— Сначала в душ.

Пока я мылся, поэт наделал целую гору бутербродов. Пришлось здорово потрудиться, чтобы её уничтожить. Но, впрочем, справился.

Позавтракав, раскурил первую за день сигарету и поинтересовался для поддержания разговора:

— Как у нас поэма продвигается?

— Какая? — не понял Ашгарр

— Как какая? Та, где мы «разрушаем разнузданным бытом обветшалые связи времён».

— А-а, эта. Забросил нафиг.

— Чего так?

— Решил, что не буду больше этим заниматься.

— Чем «этим»?

— Стихи сочинять не буду. Всё, баста. Надоело. Не буду больше.

Эта новость меня настолько удивила, что я не донёс сигарету для очередной затяжки. Отогнав дым от лица, спросил:

— Почему не будешь?

— Потому что поэты нынче не в цене, — с предельной искренностью ответил Ашгарр.

— Ты, наверное, хотел сказать «не в чести»?

— И это тоже.

— Понятно. — Я потушил окурок о ладонь и сунул в коробку из-под монпансье. — Похоже, идея себя действительно изжила, поэт надумал переквалифицироваться в управдома. Или у тебя другие планы?

— Именно что другие, — загадочным тоном произнёс Ашгарр и после театральной паузу объявил: — Отныне я буду играть на рынке «Форекс». — Натолкнувшись на мой недоумённый взгляд, пожал плечами. — А что? Интересное дело. — Развернул ко мне ноутбук, на экране которого светились диаграммы и графики, и начал с непонятным мне воодушевлением продвигать идею в массы: — Вот смотри. Это программа-платформа, с помощью которой можно совершать сделки, не выходя из дома. Чтобы было понятно, объясню сразу на примере. Предположим, у меня депозит 3000 долларов, а банковское кредитное плечо 1 к 100. Получается, могу оперировать суммой в 300 штук зелёных. — Тут он оторвался от экрана и заглянул мне в лицо. — Представляешь масштаб дела?

— Представляю, — сказал я и постучал пальцем по экрану. — Чего тут? Как?

— Тут просто, — заверил бывший поэт. — Допустим, чую попой, что американские деньги вот-вот пойдут в рост. Что делаю? Правильно. Принимаю решение продать, к примеру, 23-го числа фунт против доллара. Но работать всей суммой рискованно, поэтому…

Тут зазвонил мой сотовый, и я был вынужден отвлечься от «увлекательной» вводной лекции. Не сказать, что меня это слишком огорчило. Скорее, наоборот.

Звонила Альбина.

— Привет, дракон, — сказала она.

— Привет, — ответил я и сразу её успокоил: — Всё обошлось.

— Спасибо.

— Не за что. Рад был помочь.

Мы помолчали.

— Теперь ты, наверное, будешь совсем меня избегать? — первой нарушив тишину, спросила Альбина.

— Почему? — не понял я.

— Теперь ты знаешь, какая я на самом деле. Поэтому.

Я рассмеялся:

— Увидела бы ты, подруга, какой на самом деле я, глупостей не говорила бы.

— Значит…

— Значит.

Она облегчённо вздохнула и отключилась.

Я не стал убирать телефон, позвонил Ольге. Но дозвониться не вышло, мое желание ткнулось в колючую проволоку зоны доступа.

«Всё ещё пьёт живую воду, вглядывается в дымку гольцов и фотографирует мустангов», — решил я

Только спрятал телефон, Ашгарр вновь взялся за своё — продолжил соблазнять примером лёгкой наживы. Потом ещё одним. И ещё. Выходило так, что скоро деньги будем грести лопатой.

Слушал я его, слушал, слушал-слушал, а потом взял и обломил весь кайф:

— Скажи-ка мне, поэт-песенник финансист-трезвенник, ты вчера отыгрался?

Он замолчал на полуслове и смущённо замотал головой.

— И сколько мы теперь Архипычу должны? — поинтересовался я.

— Помимо тех полутора штук, ещё четыреста с копейками, — спрятавшись за ноутбук, ответил он.

— А точнее?

— Четыреста восемьдесят.

— Хороши копейки, — усмехнулся я, после чего приказал: — Ладно, сиди дома, изображай из себя будущего Сороса, жди, когда вернусь.

Ашгарр выглянул из-за монитора.

— А ты куда?

— Смотаюсь к Михею, потом к Архипычу. Верну хотя бы твой долг.

— Горит, что ли?

— Горит. Вдруг сегодня отлетаемся. Будут потом говорить, что драконы долги не возвращают.

— Архипыч не скажет, — возразил Ашгарр.

Я рубанул:

— Всё равно

И пошёл собираться.

А потом аж до пяти часов вечера как заведённый мотался по городу, решая насущные и нетерпящие отлагательства вопросы.

Сначала, разумеется, пересел с чужого «мерина» на свой болид. Дождался, когда ребята Большого Босса заберут тачку, и повёз Михею Процентщику отбитую с боями Чашу долголетия. Ростовщик, тронутый до слёз успешным завершением дела, полез на радостях целоваться, но поцелуями не отделался и, скрепя сердце, всё же зарядил принесённый мной боевой браслет до оговоренной величины.

От Михея я поехал в штаб-квартиру молотобойцев и отдал только что заряженный браслет Архипычу. Вернув долг Ашгарра, потащился в офис и ещё раз тщательно его обыскал. И вновь ничего чужого не нашёл. Сильно на это дело заморачиваться не стал, рванул к знакомому адвокату и, на всякий случай, отписал весь бизнес своей незаменимой, доблестной и терпеливой помощнице.

После адвоката нанёс краткосрочный визит самой Лере. Торжественно объявил, что отныне боятся ей нечего, вручил пачку денег толщиной в два пальца и вдобавок выдал годовую порцию комплементов. И уже «лапушкой», а так же «лучшим в мире начальником» поехал домой.

Во дворе разыскал дворника дядю Мишу, поговорил с ним минут десять о погодах, в сто первый раз выслушал историю про то, как явилась ему однажды в камеру ШИЗО дева Мария, и, наконец, справился, не сможет ли он выполнить по дружбе одно моё маленькое поручение.

— Запросто, — согласился дядя Миша. — В чём твоя проблема, Егор Владимирович?

Я начал издалека:

— Понимаешь, Михаил Кузьмич, нас с братанами на ночную рыбалку пригласили, а я завтра в обед с одним человечком должен встретиться. Боюсь не успеть. Ты вот что. — Я протянул ему блокнотный лист с цифрами. — Если завтра в полдень не объявлюсь, позвони по этому телефону. Хорошо?