— Позвоню, конечно, чего ж не позвонить.

— Вот и ладушки.

— А что сказать-то?

— Скажи, что Егор уехал по срочному делу, и придти не сможет.

— И больше ничего?

— И больше ничего.

Колун бодро взял под козырёк, сложил листок вчетверо и спрятал в левый карман парусиновых брюк. А из правого тут же вытащил боевого вида носовой платок и завязал один его угол в тугой узел.

Я не сомневался, что дворник сделает всё как надо. Человек надёжный, не подведёт. И если уж будет суждено дракону Вуангу-Ашгарру-Хонглю погибнуть от руки Охотника, печальная весть быстро дойдёт по цепочке до Куратора, и об оставшейся без присмотра Вещи Без Названия позаботятся.

Переделав все эти важные дела, я поднялся домой и вновь завалился спать. Понимал, что этот день может стать последним днём в моей жизни, что тратить его на сон глупо, но ничего не мог с собой поделать. Есть у меня такой психический бзик: если точно знаю, что ночь будет бессонная, уже с обеда клонит в сон.

Поднял меня Ашгарр ровно в десять вечера.

Собирались не долго. Пока я одевался, Ашгарр перекрыл всё, что можно закрыть, и выключил всё, что можно выключить. Посидев на дорожку, двинули за Вуангом.

По дороге Ашгарр рассказывал, историю про зомби, на усмирение которого давеча выезжал Архипыч с отрядом. Я слушал плохо (думал об Ольге), но суть уловил. История случилась банальная. Один заслуженный дед приковылял на днях в свой райсобес по важному вопросу (это ему казалось, что по важному, тётям в кабинетах так не казалось), его там какое-то время пинали туда-сюда, что тот волейбольный мячик, а потом и вовсе послали… Звенеть орденами в каком-нибудь другом, более достойном для этого месте. Не знали тёти и знать не могли, что этот дед — некромант со стажем. От тёмных дел, правда, давно отошёл (молотобойцы с учёта его сняли лет ещё при Горбачёве), но тут настолько сильно обиделся, что решил тряхнуть стариной. Решил и сделал. Поднял ночью мертвяка, топорик выдал и направил собес крушить. Когда бы не молотобойцы, туго пришлось бы тётям в кабинетах. Ой, туго. Повезло ещё, что старик мёртвого поднял. Позвал бы не родившегося, не известно, чем бы всё закончились.

— И как его упокоили? — поинтересовался я. — Верёвкой от колокола?

Ашгарр мотнул головой.

— Нет, верёвки под рукой не оказалось, просто взяли в кольцо и заново отпели.

— И получилось?

— Архипыч сказал, что да.

— Архипыч врать не будет.

Ашгарр хотел ещё что-то сказать, но не успел — мы уже подъехали к Тому Самому Месту.

Вуанг заранее поднялся на поверхность и поджидал нас в дворике стоматологического центра. Выглядел шикарно: чёрный костюм, белая сорочка, лакированные туфли и защитная оптика фирмы «Marc O'Polo». По сравнению с ним, мы с Ашгарром в своей тёртой и не отглаженной джинсе выглядели крайне убого. Как горожане в толпе деревенских, приехавших в цирк.

Никогда не понимал и до сих пор не понимаю, каким образом Вуанг умудряется пройти лабиринт, и не запачкаться. То ли ловкий такой, то ли секрет какой-то знает, то ли ещё что. Спрашивал — не говорит.

Заметив нас, воин стремительно пересёк проезжую, закинул в багажник контейнер-морозильник и запрыгнул на заднее сиденье. Я не стал дожидаться, когда хлопнет дверка, нажал на газ так, что взвизгнули шины. Через три секунды То Самое Место осталось далеко позади. Вещь без Названия временно осталась на попечении заклятий.

Ночи превращений нагонов в дракона — это, наверное, единственное слабое звено в сложной системе охраны архи-артефакта. Тот, кто однажды узнает, где находится лабиринт, когда мы его покидаем и каким образом снимаются заклятия, может, если, конечно, этого захочет, выкрасть фрагмент Вещи Без Названия. Впрочем, легче пятьдесят раз подряд джек-пот выиграть в «Русское лото», чем всё это узнать.

У дома N37 по улице Марата мы задержались недолго. На вскрытие тайника и перегрузку сердца в контейнер у нас ушло от силы пять минут.

— Почему не сразу на Александровский? — спросил Ашгарр, когда я покатил не в сторону набережной, а, развернув машину, направился к центру.

— Немного покружим по городу, — ответил я.

— Думаешь, Охотник на хвосте?

— Возможно.

Заметив в зеркале, как напряглось лицо Вуанга, я в двух словах, не вдаваясь в ненужные подробности, рассказал парням про то, что произошло со мной в офисе. Про бандероль. Про бабочку. Про чужой лоскут Пределов, в котором я был воином-странником Хурэн Хуном и шёл за неким камнем, упавший с небес

Парни какое-то время молчали, соображая, что бы это всё могло значить. Потом Ашгарр предположил:

— Может, он метку на тебя поставил?

— Исключено, — возразил я. — Офис под защитой.

— А, может, он настолько сильный маг, что ему твоя защита до одного места?

— Возможно, что сильный. Но только он в первую очередь Охотник.

— И что с того?

Тут Вуанг выразительно хмыкнул, и я перевёл Ашгарру то, что хотел этим сказать воин:

— Всякий знает, что Охотнику до схватки запрещёно использовать против дракона Силу непосредственно. За нарушение такого запрета можно запросто вылететь из клана. Забыл?

— А быть может, он какой-то неправильный рыцарь?

Я не нашёл, что на это ответить, лишь пожал плечами. И затем минут двадцать молча катал парней вокруг Главного телеграфа, заезжая то в одну подворотню, то в другую. Убедившись, что никакой слежки нет, я покатил на набережную. За «Городом Мастеров» повернул к заводу «Кедр», выехал на Рабочего штаба, миновал очистные сооружения и благополучно проскочил пост ГАИ на выезде из города. Дальше — через виадук на Александровский тракт. И там уже на большаке припустил.

А дело тем временем шло к закату. Солнце, утомлённое призором за всем, походило на оранжевый воздухоплавательный шар, газ в котором давным-давно остыл. Пока мы мчались вдоль лесов, пролесков, полей и деревенек, оно то ныряло за сопки, то вновь появлялось. Но когда добрались до двадцать первого километра, оно окончательно зацепилось за кривую линию горизонта, и попыток взлететь уже не предпринимало.

На двадцать первом мы, оставив машину на специальной площадке, перешли на другую сторону дороги и спустились по хлипким шатким ступеням в тёмный овраг, где среди высоких зонтов борщевика и кустов черёмухи пробивается сквозь камни мощный родник. Собственно, он-то и был конечной точкой нашего пути. Согласно ритуалу нагоны перед трансформацией обязаны омыть себя чистой водой из открытого источника. Много лет тому назад мы облюбовали именно этот.

Мы быстро разделись догола и, пугая криками уже засевших на ночёвку пичуг, стали обливать друг друга ледяной водой.

Летом это делать приятно. Другое дело — зимой. В морозы эта часть древнего ритуала проходит быстро, управляемся за каких-то пять-десять минут. Точнее так: Ашгарр — за пять, я — за десять, а Вуанга и зимой нужно оттаскивать от воды за уши.