— Позвольте уточнить, господин Афанасьев, — мягко вмешался Варберг. — Кроме обязанностей референта, господин Гофлер выполняет другие функции и задачи.

— Ну, мне это совместительство ещё с большевистских времён вот так надоело! — Он резанул себя по горлу. — Ладно, не о том речь пока… Господин Гофлер, вы получали информацию из своих источников о том, что Мамонт сомневается в существовании варяжских сокровищ?

Шведы мгновенно переглянулись. Референт неуверенно пожал плечами:

— О да… Такая информация была…

— Почему мы мне не доложили об этом?

Наступила пауза и некоторое замешательство.

— Ну вот что, господа! — Иван Сергеевич снова встал. — У нас есть такая пословица — «Кто едет, тот и правит». Либо вы даёте мне вожжи в руки и прекращаете вести параллельные дела за моей спиной, либо я вам ничем помочь не могу. Сегодня я встречаюсь с Мамонтом и оказываюсь, по сути, не готовым к разговору! Разговору очень серьёзному для нашего дела!.. Если бы не мои личные агенты, я не знаю, как бы всё обошлось. А всё потому, что референт мне не докладывает оперативную информацию! Извините, господа, я могу пользоваться услугами и своих людей, но в таком случае фирма должна взять их на содержание.

— Сколько у вас людей? — спросил Джонован Фрич.

— Пока в моих руках не будет полного руководства, я не могу назвать даже их количества, — заявил Иван Сергеевич. — И как известно, дело не в количестве, а в качестве! Если хотите, я назову сумму, которая мне требуется ежемесячно.

— Какова эта сумма?

Они не хотели смешивать две службы в одну! Они хотели всё время контролировать деятельность «Валькирии».

— С транспортными расходами и использованием спецсредств — пятьдесят тысяч долларов.

— Вы будете получать эту сумму, — заверил Фрич. «Эх, мало запросил! — пожалел Иван Сергеевич. — Ну, да ладно, увеличу штат, запрошу ещё…»

— Итак, вернёмся к нашим овцам! — вернул разговор в прежнее русло Иван Сергеевич. — Господин референт, та информация, которая у вас имеется… Ей вполне можно доверять?

— О да! Безусловно! Источник надёжный.

— Меня интересует срок её давности.

— Текущие сутки.

— Да, поздновато, — думая о своём, проговорил Иван Сергеевич. — Как на охоту, так и собак кормить… Завтра в семнадцать часов закажите вертолёт. Кто из вас, господа, желает лично познакомиться с Мамонтом?

Шведы снова переглянулись. Варберг что-то хотел сказать, возможно, выразить желание, однако референт отчётливо произнёс:

— Считаю это излишним, господин Афанасьев. Не вижу острой необходимости. Появление незнакомых людей, к тому же иностранцев, может вызвать нежелательную реакцию.

Это означало, что Августа выполнила договорённость, что сообщать своему резиденту и в какой форме. Но кроме того, Иван Сергеевич уловил некую струнку брезгливости к «больному» Мамонту. Возможно, срабатывала обыкновенная человеческая защита собственного сознания: охотников ходить в психушку и смотреть там на больных вряд ли найдёшь. А если и найдёшь — то у такого желающего наверняка патология либо профессиональный интерес.

— Я тоже считаю, что с Мамонтом лучше работать пока только вам, — уточнил Варберг. — При первой же возможности или острой необходимости я бы с удовольствием познакомился с ним.

Иван Сергеевич представлял, что устроит Мамонт, если к нему пожалует в общем-то такой же Мамонт, только из Швеции. Тогда бы у них навсегда пропала охота встречаться с Мамонтом…

— Такая необходимость есть, — ненастойчиво заявил Иван Сергеевич. — Вы могли бы найти общий язык как два теоретика.

— Больной скептик — не партнёр для дискуссии, — отрезал референт.

Иван Сергеевич тут же выстрелил по нему:

— Послезавтра утром у меня на столе должны лежать все списки граждан, проживающих в посёлках Большой Кикус, Гадья, Дий и Верхний Вижай. Начиная от шестнадцати лет. Год и место рождения, род занятий, наличие судимости, образование, материальное положение.

— Слушаюсь, шеф, — неожиданно ответил референт, записывая в блокнот.

Такое обращение Ивану Сергеевичу очень понравилось. Он ещё любил, когда его называли «товарищ полковник», хотя в Институте не принято было обращаться по званию. А ещё лучше — «господин полковник!» Это была его маленькая тайная слабость. Но вместо того чтобы как-то поощрить референта, он сказал ещё жёстче:

— И всю оперативную информацию! Особенно касаемую Мамонта!

— Слушаюсь, шеф.

Он уже внутренне торжествовал и чувствовал в своих руках упругую крепость вожжей запряжённой в свои сани «Валькирии»…

Он не догадывался, что через несколько дней большая часть оперативной информации станет уходить в сейф референта и обсуждаться в кругу шведов за закрытыми дверями. О том, что бывший начальник Службы безопасности фирмы отставной генерал Тарасов совершил переворот и сдаст Савельева шведам вместе с разоблачающими его террористические действия материалами, а те, в свою очередь передадут его следователям органов Госбезопасности, Иван Сергеевич узнал лишь на пятый день от Августы. Она «случайно» увидела на столе копию протокола допроса Савельева на двадцати семи листах и «случайно» прокатала их на ксероксе. К своей чести Савельев не выдал свои связи с фирмой, Иван Сергеевич и Августа пока оставались в тени.

Провал был неожиданным, и Савельев был виноват сам, ибо, стараясь сохранить своё влияние, свою нужность подпольно действующей фирме, созданной когда-то «Валькирией» и теперь ставшей у неё на пути, не хотел вывести Ивана Сергеевича на прямую связь с генералом. Да и сам генерал, похоже, не хотел объединяться: зачем ему какой-то Афанасьев без войска, когда тут, под руками, отлаженный аппарат, разветвлённая сеть информаторов и разведчиков-профессионалов?

Случилось то, что всегда случалось на Руси — каждый мыслил себя князем и центром вселенной.

Ещё можно было стоять и держаться, ибо впереди была цель — обезопасить Мамонта хотя бы на период до двадцать девятого августа. Иван Сергеевич всё-таки худо-бедно, но контролировал поведение шведов. Важно было не дать им возможности что-то разузнать о «больном», о его настоящем здоровье и подавать шведам информацию о Мамонте только через свои руки. В последний раз встретившись с ним, Иван Сергеевич просил его уйти в горы, куда-нибудь повыше, поближе к месту встречи Инги Чурбановой с Данилой-мастером, чтобы исключить всякие неожиданности. Это была последняя надежда — незаметно проследить за ним и узнать путь в царство Карны. Однако Мамонт упёрся и стоял на своём, оставаясь в Гадье, в доме, где расстался с Ольгой и где хотел её дождаться.

Переубедить Мамонта ещё никому не удавалось. Они условились, что пойдут к камню со знаком жизни вместе и что двадцать восьмого утром Иван Сергеевич вылетит на вертолёте из Красновишерска, по пути прихватит Мамонта на хуторе около Гадьи, а оттуда они уже полетят на восточный склон Урала, поближе к месту встречи, чтобы остальной путь пройти пешком.