Свыкнуться с этой мыслью было нелегко, но и других вариантов не оставалось. Виктор уже хотел вернуться в каюту или разыскать Роя, чтобы вместе пропустить по бокальчику пива, как заметил, что на одном из трапов произошла заминка. Какой-то турист неловко оступился и чуть не улетел за борт. Его буквально за шкирку ухватил сухопарый, уже немолодой мужчина, показавшийся Широкову знакомым. Он старательно напряг зрение, чтобы как можно лучше разглядеть этого человека, но было достаточно далеко. Зато его спутницу Виктор узнал бы и за версту. Потому что это была Ирина. Она пожала мужчине руку, как бы в знак уважения его сноровке.

Спичка вспыхнула бы медленнее, чем в Викторе взыграла ревность. Он пулей бросился вниз, куда к лифтам стекалась толпа. Но мужчина и Солье уже растворились в бесконечных палубных коридорах. Еще какое-то время он бродил по салонам судна, выискивая глазами Ирину и, подспудно, того человека. Как этот тип оказался с рядом с Ириной? Похож на какого-нибудь московского чиновника не у дел или богатого пенсионера. Наверняка вокруг Солье их крутилось великое множество. Всякие там путевки, шуры-муры…

Они столкнулись нос к носу за ужином. И тут до Виктора дошло: это же отставной полковник Мацкевич, который в компании с Духоном увещевал его в собственном доме. Строго говоря, внешне бесцветная личность, потому-то и быстро стерся с памяти. Не то что сам Духон – фигура, конечно, колоритная. Да и его соавтор тоже не промах, если бы не мерзкий язык…

Мацкевич тоже его узнал и подошел первым. Деловито осведомился, как проходит круиз?

– Будто сами не знаете? – язвительно спросил Широков. – Даже если только зашли на борт. Хотя, с другой стороны, вы, простите, запамятовал имя-отчество…

– Леонид Сергеевич, – с готовностью напомнил Мацкевич.

– Да-да, Леонид Сергеевич, вы меньше всего ранее производили впечатление человека, интересующегося морскими круизами. Все больше в голове шпионы, враги…

– С вашей помощью, Виктор Степанович, заинтересовался. Работа обязывает. Но, заметьте, ни я, ни Духон никоим образом не рекомендовали вам отправляться в круиз. Да вы ни за что бы нас не послушали.

– Это точно, – согласился Широков, а Мацкевич при этом почему-то подумал, что с Духоном этот компьютерщик так не разговаривал. Откуда у его соотечественников такая ярко выраженная нелюбовь к синим погонам? Генетическая память?

– Так как проходит круиз? Вы не ответили.

– А обязан?

– Если вы не сменили гражданства за это время, то обязаны.

«Вот за что мы вас и не любим, – подумал в эту минуту Широков, – даже на отдыхе покоя нет. Хотя, какой уж тут покой. Может, даже хорошо, что этот бывший гэбэшник здесь. Как-то будет спокойнее на душе».

– Тогда и Ирина Солье для вас, так сказать, всего лишь участник операции. А я-то уже бог знает что подумал, когда увидел вас вместе, – задумчиво произнес Широков и вдруг добавил: – Надо показаться окулисту, не узнал вас на трапе.

– Чур-чур, – жестом осадил его фантазии Мацкевич. – Нам известно ваше отношение к госпоже Солье. Сами же рассказывали тогда, в Дубне. Так что успокойтесь на этот счет. Теперь об операции. Заметьте, это вы первым употребили это слово. Но, если серьезно, какая может быть, к черту, операция с участием отставного полковника, двух литераторов да милейшей дамы?

– Так вы и Ирину Солье привлекли? – повторил свой вопрос Виктор, хотя ответ уже был понятен. Радоваться ему или нет?

– У нее своя миссия. Знаете, профиль работы и прочее… Но что касается вас… Она многое делает ради вас, – уклончиво ответил Мацкевич, ни словом не обмолвившись о том, как Ирину уламывал Интеграл. Вспомнив о нем, Мацкевич счел своим долгом добавить к списку участников операции и его персону.

– А это что еще за фрукт? – небрежно спросил программист. – Тоже из бывших? Или из писателей?

На какое-то мгновение ему даже стало лестно, что его так оберегают. Значит, все-таки есть ради чего.

– Нечто в этом роде. Кстати, этот, как вы выразились, «из бывших», несколько дней назад уберег вашего сына от очень необдуманного поступка. Я имею в виду то раннее утро, когда вы с высунутым языком бегали по теплоходу в поисках Михаила.

Широков уставился на отставного полковника. Ему было стыдно. Наконец он спросил:

– Значит, этот человек уже на борту? Признаться, я его даже не заметил.

– Заметишь тут, когда на борту больше двух тысяч человек. Главное, что он вас не упускал из виду, – серьезным тоном сказал Мацкевич. – Сейчас его нет на борту. Вокруг вашей истории столько дел… В том числе и на земле. Но он вернется. И господа Духон с Багрянским тоже поднимутся на борт. Когда придет время. Так что расслабьтесь, вы ведь вроде как на отдыхе, еще неизвестно, что нас ждет впереди. У вас, однако, поразительная сенсорная восприимчивость, молодой человек! Ну да неудивительно, человек, написавший такую программу…

– Вот вы о чем? – Неожиданно Широков хлопнул себя по лбу. – Диск! Компьютер. Я так и не проверил, в каюте ли он. Хотя кто знает? Может, это было бы лучшим выходом.

Новость Мацкевича встревожила.

– Смотря кто украл. Если украли вообще. Впрочем, это бессмысленный шаг. Кому нужна эта программа без вашей головы?! Никому. Бегите, господин Широков, и на всякий случай, проверьте. Ох уж эти ученые…

– Зря подкалываете. Вы забыли о взрывах, этом дурацком пожаре… Разве Солье или тот ваш загадочный человек ничего не говорили?

– Как же можно было умолчать об этом? Странные взрывы. Главное, ради чего? Вот соберемся все вместе и покидаем шары.

– В каком смысле? – не понял сленга Широков. – Вы думаете, что это не случайность? Боже! Только этого не хватало.

– Поживем – увидим, – устало сказал Мацкевич. – С вашего позволения, я пойду отдыхать. Все-таки круиз! Надо же воспользоваться его благами.

Судно на всех парах неслось навстречу Атлантическому океану, словно пыталось наверстать упущенное время. Погода стояла отличная, так что при иных обстоятельствах вряд ли о чем еще можно было мечтать. Но ни Ирина, ни Виктор словно ничего не замечали и лишь наедине с собой гадали, кто все-таки сделает первый шаг друг к другу.

Неделя размолвки – это все-таки многовато.

Виктора даже не тянуло к компьютеру, хотя он понимал, что заказчик здесь рядом и в любую минуту даст о себе знать. Усилием воли он придвинул оставленные на столе записи. Что он тут намудрил? Да-а, ясно, что увяз по уши. Ну и вопросики вылезают! В состоянии ли пользователь конструктивно мыслить, погрузившись в виртуальный мир? Самостоятельно принимать решения? Или того хлеще: спит мозг в виртуальном мире или нет? Вон в какие дебри его уже занесло. А все началось с Духона. Лучше б ему не звонил.

Теперь Виктор ясно сознавал, что начинать вообще следовало не с программы. Это была научная авантюра. Он руководствовался исключительно чутьем, воображением и замаячившими на горизонте большими деньгами. Повезло – посетило озарение. Но вправе ли он продолжать работу? Лучше бы ее украли заодно с этим треклятым ноутбуком. Так нет, лежал в каюте как ни в чем не бывало. Даже никто не пытался влезть. Мысли неуправляемо скакали от одной к другой. Он вновь подумал об Ирине. Потом снова перескочил в воспоминаниях к Духону. «Вам не кажется, что наука порой бесцеремонно вторгается в запретные сферы, даже не представляя, что несет с собой подобное вторжение? – спросил бы он, окажись Духон сейчас рядом. – Но чем моя программа страшнее Хиросимы и Нагасаки? Или коврового бомбометания в Дрездене… Наверняка первая катапульта и первый танк вызывали не меньше ужаса, чем атомная бомба!»