Тамсин посмотрела на него снизу вверх. Ее большие глаза буквально светились.

– Ты самый милый, самый добрый человек на всем белом свете, Берти Трент, – произнесла она. – Ты успеваешь подумать обо всех. – Тасмин повернулась к отцу. – Теперь понимаешь, папа? Видишь, как мне повезло?

– Конечно, вижу, – ответил мистер Придокс, глядя на сделавшегося пунцовым Берти. – И надеюсь, твой жених окажет мне честь, позволив написать приглашение вашим друзьям.

Вскоре было написано составленное по всем правилам приглашение, и один из церковных служителей понес его в дом Эйнсвудов. А еще через четверть часа гости входили в собор Святого Джеймса. Спорящих между собой среди них не было, зато кое у кого из женщин в глазах блестели счастливые слезы. К пришедшей со всеми Сьюзен это, естественно, не относилось. Она выражала свои чувства другим способом: виляла хвостом, лизала руки жениху и невесте и время от времени подбадривала всех громким «Гав!».

Привыкший к странностям аристократов священник отнесся ко всей этой суете со здоровым чувством юмора. В итоге свадебная церемония, хоть и слишком короткая и не столь грандиозная, если исходить из высших стандартов, завершилась, к всеобщей радости всех участников, более чем благополучно. Счастливы были все, а больше других – виновники торжества, которые, помимо всего прочего, испытывали гордость за то, что сумели так здорово все устроить.

По завершении церемонии мистер Придокс пригласил всю компанию в отель «Пултни», в котором он остановился.

Вскоре всем стало ясно, в кого Тамсин уродилась такой расторопной. Организованный практически на ходу обильный завтрак был великолепен как по подбору блюд, так и по сервировке.

А еще чуть позже Берти получил возможность убедиться, что расторопность была далеко не единственным достоинством его избранницы. Мистер Придокс сделал им небольшой подарок в виде пары комнат, заказанных специально для новобрачных, предупредив тем самым возможные споры о том, где им проводить первую брачную ночь.

«Пултни» был первоклассным дорогим отелем. «Пара комнат» оказалась шикарными апартаментами, которые обычно резервировались для посещающих Лондон особ королевской крови.

Даже Берти, у которого пересчет фунтов, шиллингов и пенсов всегда вызывал острую головную боль, без труда определил: его тесть должен был обладать хорошо набитыми карманами, чтобы заплатить за такой номер.

После того как слуги кончили возиться с тем, с чем им положено было возиться, и ушли, Берти повернулся к жене.

– Послушай, дорогая, – сказал он, – кажется, ты забыла сказать, что твой отец богат, как Крез.

Порозовевшая Тамсин прикусила нижнюю губу.

– О, не волнуйся, – поспешил успокоить ее Берти. – Ты же не сказала об этом, не потому что не доверяла мне, а из лучших соображений, да? Я вовсе не думаю, что ты приняла меня за охотника за богатыми наследницами. Если бы я решил таким образом разбогатеть, у меня не хватило бы на это ни ума, ни умения. Я не знаю, что сказать девушке, которая мне нравится, а уж притворяться, доказывая, что она мне нравится, думая при этом только о ее деньгах, вообще, выше моего понимания. Я всегда говорю то, что думаю, и ты, слушая, что я говорю, знаешь, о чем я думаю. Ведь так?

– Да, конечно. Я знаю, – ответила Тамсин. Она отошла чуть в сторону, сняла очки, протерла их о рукав платья и снова надела. – В Афкорте, когда ты сделал мне предложение, я хотела рассказать тебе об отце. Но ты начал говорить мне о том, как сбежал от богатой наследницы, с которой уговаривала тебя встречаться твоя тетя, и я испугалась. Понимаю, что это глупо, но я не могла ничего с собой поделать. Меня беспокоило, что ты будешь видеть во мне богатую наследницу, а не меня саму как человека. Я боялась, что из-за этого тебе будет труднее общаться со мной, и твоя гордость может не вынести этого. Прости меня, Берти. – Тамсин подняла голову и заглянула ему в глаза. – Я совсем не жестокая и не обманщица, но… но, наверное, я поступила слишком по-женски. Я боялась тебя потерять и не могла рисковать.

– Не могла рисковать этим, говоришь? Так-так, – кивнул Берти. – Что ж, послушайте, что я вам скажу, леди Трент. Ты все сделала великолепно. Я же никуда не делся, не так ли? И впредь никуда не денусь. Значит, все правильно. – Берти рассмеялся. Он не мог сдерживать смех. Настолько нелепым ему казалось то, что кто-то может считать Тамсин жестокой обманщицей. То, что он мог расстаться с ней из-за какой-то ерунды, было еще смешнее.

Все еще вздрагивая от смеха, Берти подошел к ней и крепко обнял.

– Я никуда не собираюсь уходить, – пообещал он, нежно целуя Тамсин симпатичный носик. – Разве что в эту фантастическую постель с моей дорогой женушкой. – Берти посмотрел на кровать. – Мы же должны выяснить, насколько в ней удобно, раз уже так получилось.

Лонглендз, Нортхэмтоншир

Неделя спустя

Благодаря регулярной переписке со своими коллегами из дома Эйнсвудов, слуги в Лонглендзе были хорошо осведомлены о требованиях, предъявляемых их новой хозяйкой к порядку в доме. Поэтому, несмотря на то что известие о приезде молодой семьи поступило всего за двадцать четыре часа до прибытия, обслуживающий персонал усадьбы встречал их в полном соответствии с предусмотренными для подобной церемонии правилами. Одежда всех представителей домашнего войска была безукоризненно чиста, накрахмалена, выглажена, а пуговицы отполированы до солнечного блеска не хуже, чем у настоящих солдат. По-военному четким было и их торжественное построение.

Однако этот порядок начал постепенно нарушаться, как только к крыльцу подъехала карета. А когда герцог Эйнсвуд взял жену на руки и понес в свое родовое гнездо, дисциплинированное молчание сменилось радостными возгласами, одобрительным свистом и аплодисментами.

Добродушное полное лицо экономки стало мокрым от слез, когда юные леди, по которым она так скучала, бросились к ней и чуть не сбили с ног, обнимая. Она, в свою очередь, обхватила обеих своими мягкими руками.

Даже суровый старший стюарт Мортон, как позже утверждали некоторые, украдкой смахнул слезу, когда хозяин поставил молодую жену перед сидящими полукругом мастифами. Те приветствовали ее радостным лаем, от которого задрожали старинные статуэтки.

Впрочем уже через мгновение собаки резко притихли, уставившись на прибывшую Сьюзен, которую вел на поводке Джейнес.

– Грр-рр, – зарычала Сьюзен.

Уши ее были прижаты, хвост напряжен и приподнят – типичный признак готовности отразить нападение или атаковать. Сьюзен попала в незнакомое место, встретившие ее собаки были кобелями, в количестве четырех. Тем не менее, Сьюзен всем своим видом демонстрировала готовность разорвать любого из них на куски.

Потенциальных противников такая решимость озадачила.

– Гав, – неуверенно заявил о своих правах один из Лонглендзких мастифов.

– Гав! – более решительно поддержал его второй.