Этот пучок колебался в системе зеркал, вынуждая все большее число молекул йода отдать свою энергию в виде фотонов и все более увеличивая мощность лазерного луча. Оттуда луч попадал в камеру, где зеркала корректировали направленность пучка в соответствии с движением самолета и атмосферными условиями. Наконец, луч переместился в направляющее сопло, расположенное в носовой части YAL-1. В итоге лазер выдал тонкий, но очень мощный поток энергии, поразивший Орбитал.

В течение трех секунд пятнышко на корпусе Орбитала нагрелось почти до трех тысяч градусов по Фаренгейту. Объект прекратил все расчеты и начал двигаться в северном направлении, одновременно набирая высоту. На высоте пятидесяти миль над поверхностью Земли пучок света с YAL-1A снова засек цель и поразил Орбитал в другое место. Началась стремительная игра в кошки-мышки: объект пять раз менял положение и в итоге забрался на высоту шестидесяти миль. После каждого поворота система наведения YAL-1A немедленно корректировала свои установки, но всякий раз это длилось всего секунду, не больше. И лазерный луч всегда попадал на разные места, потому что Орбитал все время вращался, чтобы хоть как-то смягчить безудержный рост температуры.

Заряд-убийца «Энфайра» отслеживал маневры Орбитала. Это было не так уж трудно — благодаря многочисленным точкам на корпусе, которые лазерный луч нагревал до трех тысяч градусов. Заряд-убийца засек внезапное ускорение и подъем объекта, откорректировал курс, а затем взорвал боеголовку. В результате образовалось расширяющееся облако осколков, несущееся со скоростью тридцати трех тысяч футов в секунду.

Орбитал все еще ускорял движение, когда его перехватил заряд-убийца.

Множество осколков из обедненного урана ударило по объекту, кромсая его хрупкие внутренности, в том числе вычислительную систему, доставившую столько неприятностей человечеству. Многочисленные удары мгновенно превратили Орбитал в неработоспособный хлам. Лазер YAL-1A начал нагревать другую точку на корпусе, но объект больше не предпринимал никаких попыток увернуться.

Его отчаянные попытки скрыться происходили прямо над озером Мичиган. Сломанный и разрушенный — фактически это была уже пустая оболочка, — Орбитал начал падать. Когда он достиг предельной скорости, его поверхность нагрелась почти до тысячи градусов. В плотных слоях атмосферы на когда-то гладком корпусе объекта образовались трещины, начали отрываться кусочки.

Он не расплавился. И у него не образовался кометоподобный хвост. Орбитал просто падал вниз.

Триста фунтов уничтоженной — а когда-то сверхсовершенной — машины со скоростью двух тысяч миль в час ударили о поверхность озера Мичиган.

Получился довольно большой всплеск.

От этого удара разрушилось все, что еще оставалось нетронутым, и объект разбился на сотни кусочков, которые с шипением опускались в воду и быстро охлаждались.

Теперь Орбитал был мертв.

Хотя живым он, по большому счету, никогда и не был.

Не допив бутылку, Перри вдруг замер.

Ощущение размытости куда-то исчезло.

Впервые с тех пор, как его треугольники заговорили с ним несколько месяцев назад, его мозг ощутил… ясность мыслей.

Он так сосредоточился на новом ощущении, или, скорее, на его отсутствии, что не заметил, как пиво лилось мимо рта, стекая вниз по щеке.

— Эй, парень, — позвал его Дью. — О чем задумался?

Доуси поставил бутылку на стол рядом с клавиатурой. Он рассеянно вытер подбородок ладонью.

— Помех больше нет, — тихо сказал он. — Не знаю, что или кто меня глушил, но теперь все куда-то исчезло.

Филлипс даже захлопал в ладоши.

— Фантастика! Где же нам тогда искать следующего носителя? В каком направлении?

Перри закрыл глаза, пытаясь расслышать и почувствовать. Неприятность заключалась в том, что он больше ничего не чувствовал.

— Не знаю, — ответил он. — Не могу ничего разобрать. Вообще ничего.

У агента загудел спутниковый телефон. Он вытащил его из куртки и поднес к уху.

— Да? — сказал он, выслушав собеседника. — Не шутишь? Доуси сказал, что не слышит помех. Хорошо, будем держать вас в курсе.

— Это Мюррей, — сообщил он, отключив телефон. — Вот ублюдок! Молчал как рыба, а сам затеял звездные войны, решив, что меня в это посвящать не стоит. Оказывается, они обнаружили секретный спутник и уничтожили его. Видимо, он и являлся причиной помех у тебя в эфире.

Перри широко улыбнулся и обнял Дью за плечи.

— Так вот оно что! Значит, все кончилось! Господи, неужели мы победили?!

Челси внезапно что-то почувствовала. Точнее, она перестала что-то чувствовать. Раньше у нее как будто стоял постоянный звон в ушах, равномерный низкий шум. И это длилось так долго, что она заметила только тогда, когда шум исчез.

Чонси?

Нет ответа.

Челси вдруг ощутила слабость. Она опустилась на пол в машине. Что же произошло? Девочка больше не могла установить связь. Сеть начала мерцать, постепенно затухая.

Взор заслонила непроглядная чернота.

Челси Джуэлл потеряла сознание.

На складе солдаты Огдена один за другим рухнули на пол. Он тоже ощутил вокруг странную, гнетущую пустоту. Генерал присел. Кусок штукатурки ударил его по плечу. Один за другим его подчиненные теряли сознание, как будто попадая под струю нервно-паралитического газа.

Что касается личинок, то они, казалось, ничего не заметили и продолжали трудиться и строить.

Огден наблюдал за ними еще несколько секунд, пока был в сознании, надеясь, что они смогут самостоятельно завершить строительство небесных врат…

Маргарет пристально взглянула на плоский монитор в секционной и не могла сдержать мрачную улыбку. Экран был разделен на двадцать пять квадратиков, но лишь один квадратик привлек ее внимание. На нем было изображение ползуна и одна из частичек пыльцы, похожая на пушистое семя одуванчика.

В верхней части квадратика стояла надпись: ЛАТРУНКУЛИН А. Токсин, произведенный группой губок, обнаруженных в Красном море. Он обладал способностью разрушать нити цитоскелета. Удивительно, что решающим фактором в этом затянувшемся сражении может стать всего лишь одно слово: латрункулин.

Не зря оно ей сразу понравилось.

На картинке ниже она наблюдала, как чужеродные структуры распадаются на мелкие кусочки. Длинные, твердые, мышцевидные пряди ползунов дергались, крутились, затем превращались в небольшие безжизненные мешочки с жидкостью.

Семя «одуванчика» повело себя еще забавнее: латрункулин вызвал разрыв жесткой структуры, она раскрошилась и стала жидкой.

— Вот теперь ты у меня в руках, чертов ублюдок, — злобно прошептала Маргарет.