— И ты туда же? Вот ведь странно! Я, кстати, раньше терпеть не мог мороженое, но теперь мне хочется в нем утонуть. Поехали.

Они возвратились в «Хаммер». Алан подождал, пока транспорта станет поменьше, потом выехал на дорогу и взял курс на север.

НА ЮГ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК

Если взять немного вонючего лошадиного дерьма вперемешку с полупереваренным сеном, смешать с гравием, потом залить керосином и поджечь, то ощущения будут примерно такими же, как в голове Дью Филлипса в тот вечер. Он улегся прямо на полу в центре управления, после того как Баум и Милнер убедили его, что было бы забавно перетащить отключившегося Перри на тележку для аутопсии.

Что ж, действительно забавно.

Головная боль, да еще этот гиперактивный Перри Доуси, который без конца что-то бормочет в бреду. Какое-то дьявольское сочетание!

— Перри, говори помедленнее, — прохрипел Филлипс. — Серьезно, у меня голова раскалывается.

— Да? У меня тоже, — ответил Перри.

— Ты — совсем другое дело. Ты, Баум и Милнер… еще молодые. А я уже достаточно стар и понимаю, что происходит, когда так напиваюсь.

— Хотя, надо сказать, вчера ты выглядел героем.

Дью кивнул и тут же пожалел об этом.

— Вчера вечером я был на волне победной эйфории. Впрочем, как и ты, приятель. А теперь, когда настало утро, моя голова поменялась местами с задницей. А ты еще подливаешь масла в огонь, утверждая, что говорить о победе рано?

— Челси начала со мной разговаривать, — нахмурился Перри. — Грозится убить…

— А где она сейчас?

Доуси пожал плечами.

— Где-то на юге.

— Конкретнее?

— Не знаю, — сказал Перри. — В Огайо, в Индиане, а может быть, в Кентукки.

— Как же мы тогда найдем ее?

— Используем прежние методы, — предположил Перри. — Сначала махнем на юг. Если я пойму, что мои ощущения усиливаются, значит, мы движемся в правильном направлении. Сигнал, конечно, нечеткий, но все-таки. Я чувствую какое-то движение в южном направлении. Что-то крупное и вдобавок очень сильное. Поэтому нужно отправляться прямо сейчас. Не мешкая.

Дью задумался. В принципе, метод правильный, и раньше он неплохо себя оправдывал, но вот время… Сколько же это займет времени?

— Не знаю только, успеем ли, — с сомнением проговорил он. — Теперь, когда помех нет, когда ты начал хоть что-то чувствовать, то вполне можно сосредоточиться на личинках. Может быть, с их помощью все и узнаем.

Перри на секунду задумался, потом кивнул.

— Стоит попробовать.

— Значит, ты зайдешь и снова поговоришь с ними?

Доуси глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул.

— Не хочется. Ты не представляешь, как она сильна. Может быть, через личинок она становится еще сильнее, не знаю.

— Ты не ответил на вопрос, — напомнил Дью. — Ты собираешься с ними разговаривать или нет? Я буду рядом, не беспокойся.

— Этого-то я и боюсь, — усмехнулся Перри.

Агент улыбнулся.

— Мы сделаем все так, как тогда в тире, понял? Дуло моего пистолета будет у тебя за спиной. Как только начнешь делать глупости, считай, что ты покойник.

Перри несколько секунд судорожно покусывал губы.

— Хорошо. Я сделаю это. Но тебе, Дью, лучше не лгать. Ты никогда меня не застрелишь. Если уж мне суждено умереть, я умру, но… Если бы не ты, я бы не выкарабкался.

Трудно поверить, что перед ним стоял тот самый парень, который всего восемь дней назад отправил на тот свет целую семью. Разве человек может так кардинально измениться за столь короткий промежуток времени?

Дью вновь почувствовал, что его распирает от гордости: Перри Доуси снова был готов встать лицом к лицу с собственным кошмаром.

МАМА — БОЛЬШОЙ РЕБЕНОК

Челси Джуэлл сидела в задней части «Виннебаго» на кушетке. У нее на волосах запеклась кровь. На коленях у девочки сидела только что вылупившаяся личинка. Челси назвала ее Пушистиком. Она медленно гладила Пушистика, чувствуя совершенную структуру его жесткого треугольного тела. Глаза личинки оставались, в основном, закрытыми, а если и открывались, то немного.

Девочке хотелось сохранить спокойствие, но генерал Огден слишком рассердил ее.

— Челси, — сказал генерал, — мы должны оставить его в покое…

Она ничего не ответила. Он стоял, ожидая ответа. Пластик на полу в «Виннебаго» местами треснул и скрипел под ногами Огдена. Стены автокемпера и выгоревшая обивка сидений были испещрены кровавыми следами щупальцев.

Я хочу, чтобы злой бука умер.

— Разве ты не можешь просто блокировать его? Так, как умел делать Чонси?

Пробую, но это трудно. Я пока не знаю как. Он может добраться до меня раньше, чем я успею спохватиться.

— Врата будут закончены приблизительно через три часа, — напомнил Огден. — Нам ни в коем случае нельзя дать себя обнаружить. Даже с учетом новых подкреплений, которые прибудут сюда из Гэйлорда, у нас слишком мало солдат для реального боя.

Она молча уставилась на него. Что он может знать? Ведь он всего лишь генерал. Здесь за все отвечает Челси! Если она сказала, что у них достаточно бойцов, значит, их достаточно.

А как насчет солдат, отправленных разобраться с ротой «Виски»?

— Всего лишь восемнадцать человек, — развел руками Огден. — А ведь им придется противостоять целой роте численностью сто двадцать солдат. Чтобы сделать это подразделение небоеспособным, они должны нанести ему непоправимый урон.

Что ж, если у вас всего восемнадцать солдат, тогда…

Снаружи раздался голос, который заставил девочку замолчать на полуслове.

Странно, это был голос мамы. Но какой-то другой…

— Челси! Можно ли мне поговорить с тобой? Пожалуйста!

Мама говорила вслух, а не мысленно. Значит, она была чем-то смущена и расстроена.

Челси вздохнула. Ей придется встать и выйти наружу. Девочка подняла Пушистика и усадила на кушетку.

— Оставайся здесь и не шали!

Ей не нужно было громко разговаривать с Пушистиком, но она делала это ради забавы. Именно так разговаривают со щенками — тогда они понимают, что их любят и о них заботятся.

Идемте со мной, генерал.

Челси вышла из боковой двери «Виннебаго» на холодный зимний воздух. Огден последовал за нею. Они оба посмотрели на маму.

Женщина выглядела грустной.

— Привет, мама.

— Челси, милая, — пожаловалась мама. — Со мной что-то происходит. Мне плохо. Что это, дочь?

Девочка покачала головой.