Когда тень подозрения легла на самого Корбу, он принялся горячо протестовать. Но факты упрямы. Документы и свидетельства допрошенных говорили о том, что именно он вносил множество изменений в детально проработанные планы цитадели, причем вносил зачастую в последнюю минуту. Во время строительства Корба требовал архитектурных изменений, и тогда это казалось просто диктатом и капризом. Но теперь такие действия выглядели вдвойне подозрительными, ведь это создавало дополнительные возможности для установления смертоносных сюрпризов.

Слыша такие вопросы, Пауль припомнил один эпизод из времен харконненовской оккупации. Тогда он и его отряд фрименов захватили в открытой пустыне Гурни Халлека и группу его контрабандистов. После того как Гурни сказал Паулю, что некоторым его людям нельзя доверять, он поручил Корбе расследовать это дело и найти шпионов. Действительно, некоторые из контрабандистов оказались переодетыми сардаукарами, но Корба каким-то непостижимым образом ухитрился не найти оружия — фальшивых ногтей, удавок из шиги, спрятанных в волосах, кинжалов, скрытых в защитных костюмах. Это был вопиющий провал. Был ли он и тогда преднамеренным?

Слушая оправдания Корбы, Пауль не мог отделаться от впечатления излишней горячности его протестов. Корба был слишком возмущен, слишком многословен. Не намеревался ли Корба, сделав из Муад’Диба мученика, захватить в империи верховную религиозную власть? Да, решил Пауль, Корба был вполне способен на такое.

Но тем не менее в конце разговора внутреннее чувство подсказало Паулю, что этот человек не лжет.

Когда настала очередь мастера меча Бладда подвергнуться допросу, Пауль понимал, что Корба проведет его со всем тщанием, на какое окажется способным. Бладд бросился в самую гущу трагедии, не заботясь о собственной жизни, он спас Ирулан от снарядов и уберег Пауля от взрыва и едва не умер от отравленной раны.

Но при всем том Бладд пронес на церемонию защитный электронный экран, невзирая на запрет. Кроме того, он почувствовал, что под троном заложена бомба. Или, быть может, знал?

Пауль почувствовал, как по спине побежали мурашки.

Как ни удивительно, но выздоравливающий мастер меча и не думал отрицать свою причастность к делу, когда к нему на квартиру явился Корба со своими следователями.

— Я ожидал, что вы захотите поговорить со мной раньше. Вы могли тем самым избавить себя от множества трудностей. — Он презрительно фыркнул. — Кроме того, вы могли бы сохранить жизни тех невинных людей, которых вы замучили на допросах. Прежде чем продолжить, я требую аудиенции у Пауля Атрейдеса.

Немного поколебавшись, Корба вдруг обратил внимание, что Бладд одет в свой самый щегольской парадный костюм. Несмотря на то что и сам Корба, подражая чужеземцам, начал носить изящные костюмы, непроизвольно следуя за мастером меча, он приказал раздеть этого франта, обыскать и проверить, как это было положено делать с захваченными в плен сардаукарами.

Корба получил огромное удовольствие, срывая с Бладда рукава, воротники, разрывая дорогую ткань и стаскивая с него бриджи. Вскоре мастер меча стоял перед ним совершенно голый. Все тело его было покрыто повязками и пластырями на многочисленных резаных ранах. Грубо обращаясь с ним, подручные Корбы прощупали волосы в поисках удавки, осмотрели зубы, надеясь найти яд для самоубийства, провели анализ пота на присутствие нейротоксинов. Они даже срезали Бладду ногти на руках и ногах, ища спрятанное в них оружие. Мастер меча перенес эту пытку стоически, не издав ни единого стона. Напротив, он был разъярен таким оскорблением.

— Вам нечего бояться. — Но следователи не верили ему и подвергли еще одному осмотру.

Наконец, покрытый синяками и кровоточащими ранами, но сохраняя горделивую осанку, Бладд вслед за своими мучителями предстал перед Муад’Дибом. Вместо изящного наряда на предателе была лишь куцая набедренная повязка. Из-под бинтов из вновь открывшихся ран сочилась кровь. Мастер меча сочувственно улыбнулся Паулю.

— Прошу прощения за то, что не могу предстать перед вами в более приличном виде, милорд. Эти ваши ревностные сторонники изорвали мою одежду в клочья. Но это не имеет никакого значения. — Он пожал плечами. — Эта тряпка возвращает меня к моим корням. Я снова чувствую себя юным мастером меча, обучающимся на Гиназе, так же, как Дункан Айдахо.

Пауль поднялся. Им вдруг овладела страшная усталость. Гнев застилал глаза красной пеленой. Он жаждал мести, но не меньше того он желал понять, что двигало Бладдом.

— Значит, ты не отрицаешь, что это дело твоих рук?

— Зачем я стал бы это отрицать? Вы изобличили бы меня во лжи, едва бы я успел раскрыть рот. Ах, как я хотел, чтобы до этого не дошло. Убийство не входило в мои намерения.

Шагнув вперед, Корба с криком набросился на узника:

— Расскажи все об остальных участниках заговора! Насколько далеко распространилась эта опухоль?! Сколько еще изменников при дворе Муад’Диба?!

Нахмурившись, Бладд окинул фрименского вождя испепеляющим взглядом.

— Мне никто не был нужен. Это был мой, и только мой заговор. Я хотел быть героем — и я стал им. Все видели, как я спас вас, Чани и принцессу Ирулан.

Корба встал перед почти голым человеком в пропитанных кровью повязках.

— Ты не смог бы сделать все это в одиночку. Никто не смог бы.

— Обычный человек не смог бы, но не мастер меча. Я спланировал все в мельчайших деталях без всякой посторонней помощи.

Бладд пустился в пространный рассказ о своем заговоре, он выдал все подробности каждой фазы его подготовки, которая заняла много месяцев. Он без остановки рассказывал, как шаг за шагом приводил в исполнение свой план.

Корба только фыркал, слушая всю эту, как ему казалось, нелепицу, но Пауль понимал, что Бладд ничего не преувеличивает. Мастер меча, казалось, приходил в экстаз от собственного хитроумия, рассказывая о своем плане, но стеснялся открыто признаться в этом.

— Я собственными руками загнал себя в угол, и теперь я в ваших руках. Полагаю, что моя служба вам на этом закончится, сир. Но вы должны признать, что я выстроил для вас превосходную крепость.

От этих слов Пауль искренне растерялся.

— Но почему ты обратился против меня? — Он не помнил, когда последний раз чувствовал себя таким беспомощным. Он заговорил быстро, как в лихорадке: — Чего ты хотел добиться? Чем я оскорбил тебя? Что могло разжечь в тебе такую неприкрытую, абсолютную ненависть?

— Ненависть? О чем вы говорите? У меня нет ненависти к вам, сир. Вы были в высшей степени честны и добры ко мне, и я никогда не желал причинить вам вред. — Он тяжело вздохнул, и Пауль только теперь осознал, какую глубокую рану носил в своей душе этот человек, рану, не заживавшую многие годы. — Но история не была ко мне столь же добра, и я решил добавить в ее писания собственный штрих.

— Говори яснее, мерзавец! — зарычал Корба.

— Всю мою жизнь я был великим мастером меча и свершил множество доблестных деяний. Вы можете вспомнить хотя бы одно из них? — Он вскинул брови, устало посмотрел на Корбу, потом на стражников, потом снова перевел взгляд на Пауля. — Ну же, должны же вы вспомнить хотя бы некоторые из них? Ну хоть какие-нибудь. Но вы-то точно должны их помнить, милорд. Или вы помните одного только Ривви Динари, который умер, заслонив собой эрцгерцога Арманда во время того памятного нападения на свадьбе вашего отца? Но, конечно же, вы не помните бедного мастера меча, не сумевшего защитить Илесу. — Он низко опустил голову. — Вот тогда-то я и упустил свой шанс. Я потерпел неудачу и был отодвинут в тень, а Ривви воссиял в лучах своей героической посмертной славы. Воистину, он стал звездой всех исторических хроник. Вы читали их, милорд Пауль?