Перестали действовать все линии связи, каналы боевого управления были выведены из строя. Кое-как работали обеспечивающие местную связь передатчики УКВ-диапазона, но лишь в том случае, если их антенны находились вблизи земли и были частично защищены от помех рельефом местности. Плазменные зеркала нарушили связь со спутниками, включая навигационные. Стало невозможным ни передавать информацию, ни уточнять свое местоположение для применения высокоточного оружия. Большинство кабельных каналов связи были перебиты ракетными ударами по коммутационным центрам, а самым быстрым средством доставки сообщений неожиданно оказались посыльные. Активные локационные средства стали почти бесполезными и к тому же подвергались постоянным ударам, поскольку выдавали себя сами, а пассивные ничего не могли разобрать в сплошной пелене помех.

Прежние взгляды, согласно которым армия должна была представлять собой единый разведывательно-ударный комплекс, причем все его части связаны со всеми остальными линиями передачи данных и находятся в едином информационном пространстве, а противник уничтожается сразу после его обнаружения силами и средствами, способными сделать это в данный момент с наибольшей эффективностью, пришлось отбросить в течение буквально получаса.

Гигабайты информации, без свободного обмена которой войсковая группировка не могла существовать как единое целое, содержащие в себе разведывательные данные, координаты, запросы на огневую и материальную поддержку и тысячи прочих параметров, мертвым грузом ложились на серверах. А когда неимоверными усилиями удавалось организовать тот или иной канал связи, доводили до сумасшествия штабные компьютеры, неспособные расставить приоритеты в этой информационной каше. В результате даже те информационные пакеты, которые все же находили своего адресата, чаще всего достигали его с таким опозданием, что оказывались малополезными. Ни о какой оперативности и непрерывности управления войсками в этой ситуации не приходилось и думать. Из всех заранее запланированных мероприятий с грехом пополам удалось осуществить лишь огневое поражение маршрутов развертывания войск противника. Но связь с беспилотными дронами, как находящимися в воздушном патруле, так и оперативно поднятыми с земли, которые должны были произвести доразведку, пропала почти мгновенно, и рахбар подозревал, что эффективность артиллерийского удара оказалась близкой к нулевой.

Немного примирял сарлашгара с действительностью тот факт, что абсолютно те же факторы, кроме, пожалуй, разрушения стационарных каналов связи, должны были воздействовать и на русских. Но за современными наступающими войсками не протянешь телефонный провод, а то, что противник начал боевые действия по собственной инициативе и вел наступление, должно было сильнее сказываться на потере его подразделениями управляемости и их способности действовать в рамках единого замысла.

Пока события на линии соприкосновения развивались вроде бы неплохо. Укрепленные районы «Шахаб» и «Шамшер» на флангах построения оперативной группировки с началом конфликта подверглись мощным ударам, но свою задачу – прикрытие узлов дорог, ведущих из Горгана через Балканабад к портам восточного побережья Каспия и из Ашхабада на Нукус, – пока выполняли удовлетворительно. Противнику приходилось прогрызать многочисленные и хитроумные системы укреплений, полагаясь на огневое превосходство и лишая себя преимущества маневренности. Наемники «Middle East Tranquillity» держались успешно, и кластерная система военной иерархии в целом себя оправдывала.

Иначе было в центре. Русская бронепехота, как и предсказывалось, ринулась в разрыв между опорными пунктами, и ни минные поля, ни патрульные силы не смогли ее остановить. В глубине пустыни бронепехотинцев должны были встретить и завертеть карусель маневренной войны киберсоединения полковника Уилкинса, но этого-то как раз и не произошло. Одно из четырех киберсоединений развернулось так, как и было предусмотрено планом, но три остальных канули в пустыню, словно горсть соли в кипящую кастрюлю, растворившись в ней без остатка. Противник, как следовало из обрывочных и устаревших донесений, продолжал почти беспрепятственно продвигаться на юг, громя по пути встречающиеся объекты и уничтожая транспортные колонны.

– Полковник, вы меня слышите? – тон рахбара стал угрожающим.

Шумы в трубке внезапно прекратились, и сарлашгар услышал голос американца.

– Я слышу вас, генерал.

– Где ваши силы? Почему вы не развернули их?

– Мои силы развертываются в соответствии с планом, – сухо ответил полковник.

– С каким еще планом?! – не сдержавшись, крикнул генерал. – По плану ваши роботы должны были начать сдерживание русских, едва те пересекут рокаду, идущую вдоль «Зеленой линии»!

– Мы это и делаем.

– Не врите мне, полковник. Вы вывели против русских только одно киберсоединение, пятнадцатое. Сто сорок машин на двести пятьдесят километров территории, а где три остальных?

– Шестнадцатое, семнадцатое и восемнадцатое киберсоединения развертываются южнее. Я намерен соединить их в один кулак, и…

– В один кулак? А почему ко мне приходят сообщения, будто ваши роботы движутся в пустыне чуть ли не цепью от Дамлы до Казанджика? Вы загонную охоту решили устроить? Слушайте мой приказ. Немедленно выдвигайте все наличные силы к северу навстречу русским. Вы должны их остановить! Как поняли?

– Выполняю, сэр, – хмуро донеслось из трубки, и связь прервалась.

Сарлашгар опустил трубку и перевел дух.

– Браво, генерал, – послышалось сзади. – Но допускаете ли вы, что он может не выполнить ваш приказ?

Голамреза Ансари чуть не подпрыгнул от неожиданности и резко обернулся. Дверь в пустую комнату здания, возле которого развернулся его штаб и узел связи, открывалась бесшумно, поэтому он мог и не услышать, как сюда вошел кто-то еще. Но его адъютант обязан был лечь костьми, но не пускать к начальству посторонних. Дверь действительно была открыта, адъютант стоял за ней, прижавшись к стене лицом, удерживаемый двумя дюжими бойцами в черной форме, недвусмысленно уперевшими ему под ребра стволы пистолетов-пулеметов. Один из «черных», расстегнув кобуру у него на поясе, вынимал из нее пистолет. А облокотившись на косяк двери, стоял и, склонив голову, смотрел на рахбара худой и высокий человек, которого тот сначала не опознал.

Русские? – в мгновенном приступе паники подумал командующий. – Нет, быть того не может. Да и не стали бы русские засылать спецназовцев, а просто взорвали бы здесь все.

Потом он узнал облокотившегося на косяк человека. Это был Шехзад Джалили, шеф всемогущей Истихбарат аль-Амма, Службы общей разведки. Тот, увидев на лице сарлашгара узнавание, шагнул внутрь и, прикрыв за собой дверь, присел на край стола.

– Я не отниму у вас много времени, – пообещал он. – Но придется вас разочаровать. Полковник Уилкинс, видимо, просто проигнорирует ваш приказ.

– Почему? – тупо спросил командующий.

Случаи, когда наемники отказывались подчиняться приказам командиров армии Уммы, занимавших должности в корпоративной группировке, вовсе не были единичными. Но это обычно происходило на низовых звеньях командной цепочки.