Юргенс был удивлен, когда увидел, что Ожогин и Грязнов вернулись, но, узнав, в чем дело, одобрил их действия и сказал, что даст машину.

— Один шел за вами? — спросил он.

— Да, видели одного.

Юргенс снял трубку, набрал номер гаража. В ожидании машины друзья вышли к подъезду. Неизвестного не было видно, но как только Ожогин и Грязнов сделали вид, что направились в противоположную сторону, он выскочил на тротуар. Они возвратились к крыльцу, и в это время подкатила автомашина.

Никита Родионович пропустил вперед Андрея и, прежде чем закрыть дверцу, посмотрел по сторонам. Неизвестный стоял в замешательстве посреди улицы. Ожогин громко рассмеялся и хлопнул дверцей.

В доме никто не спал. Вагнер, Абих, Алим сидели в кабинете над картой.

Ожогин и Грязнов рассказали о визите к Юргенсу и о слежке за ними, а потом заговорил старик Вагнер:

— Ну, послужной список Моллера составлен. Нате, любуйтесь, — и он подал исписанный листок бумаги. — Неточными могут быть лишь даты, а за все остальное ручаюсь головой...

Вагнер пошутил, конечно, назвав листок послужным списком Моллера. Это был страшный список, список жертв, список честных людей, коммунистов, антифашистов, преданных и загубленных Моллером. И список этот был велик. Вот коммунист-рабочий Сеймер, по делу которого выступало всего лишь двое свидетелей: полицейский и Моллер. Сеймера наклеивающим листовки заметил только полицейский, а Моллер дал показания за плату. Сеймера больше никто не видел. Вот адвокат Брандт. Он появился в городе перед войной и поселился у Моллера в гостинице. Брандт был активным бойцом интернациональной бригады в Испании. Как-то уже во время войны в кругу друзей Брандт смело сказал, что готов сражаться за Москву так же, как сражался за Мадрид. На другой день его арестовали. Среди свидетелей был и Моллер. Вот зубной врач — старик Лернер; он заменил в течение года Моллеру почти все гнилые зубы. Однажды доктор между прочим показал портрет Тельмана, который он хранил несколько лет. Этой же ночью явились гестаповцы и арестовали доктора. Старик Лернер умер в тюрьме. Портной Келлер. У него была дочь Роза, находящаяся на нелегальном положении, — ее преследовали за участие в первомайской забастовке. Будучи заказчиком Келлера, Моллер под предлогом оказания помощи Розе выведал у отца место, где скрывается дочь, и выдал ее гестаповцам. Вслед за Розой арестовали и семью Келлера. В списке значились двенадцать человек, погубленных Моллером.

— Это лишь известные мне и друзьям, — сказал Вагнер, когда Ожогин прочел список. — А скольких мы не знаем... Как видите, этот тщедушный, прилизанный и скользкий человек страшнее и опаснее любого гестаповца.

— С этой гадиной надо кончать, — сказал Ожогин.

— И чем скорее, тем лучше, — поддержал его Гуго Абих. — Я прошу поручить его мне. У меня имеются некоторые соображения...

— Какие, интересно? — спросил Никита Родионович.

Гуго объяснил. В организации состоит инвалид войны Пауль Рот. Он проживает на территории бездействующего кирпичного завода. Кроме Рота, никого на заводе нет. Гуго считает, что неплохо бы заманить туда Моллера и оттуда не выпустить. Завод, находящийся на окраине города, — самое удобное для этого место.

— Пауль Рот надежен? — поинтересовался Никита Родионович.

— Вполне, — ответил Гуго.

— Я тоже так считаю, — подтвердил Вагнер.

Пауль Рот внимательно выслушал Абиха, затянулся несколько раз сряду окурком сигареты и, обратившись к Андрею, сказал:

— А ты, душа моя, здорово щебечешь по-нашему, прямо немец да и только.

Андрей улыбнулся. Новый знакомый ему явно нравился. Идя сюда, Грязнов предполагал увидеть старого солдата, безногого или безрукого, пасмурного, злого. А перед ним стоял сравнительно молодой человек, не старше тридцати пяти лет. По внешности он не был похож на инвалида. Только позже Андрей узнал, что Пауль перенес очень серьезную операцию после тяжелого ранения.

— Ты понял, что от нас требуется? — спросил Гуго.

— Да тут и понимать нечего, — ответил Пауль.

— Если хочешь знать подробности, то товарищи тебе расскажут.

— А зачем мне подробности... Вы убеждены, что Моллера надо убрать?

— Вполне, — ответил Абих.

— И вы тоже? — обратился Пауль к Грязнову и Ризаматову.

— И мы тоже, — ответил Андрей.

— Ну и хорошо. Больше мне ничего и знать не надо. Решенное дело перерешать не будем, — и Пауль лукаво подмигнул.

Когда Гуго распрощался, Пауль Рот сказал Андрею и Алиму:

— Пойдемте, я покажу вам свое хозяйство...

Двускатные, островерхие навесы, крытые черепицей, занимали площадь в несколько гектаров. На них и между ними лежал чистый нетронутый снег, поблескивающий в холодных лучах солнца. Под навесами чернела земля. Помещение конторы пустовало. Территория завода была обнесена высокой, глухой деревянной изгородью. Пауль был единственным обитателем на пустующем заводе.

— Что же вы охраняете? — спросил Андрей.

— Эге, душа моя, — усмехнулся Пауль, — стоит мне только уйти, как на другой же день от навесов ничего не останется. Сейчас ухо востро держать надо... Холодно, топлива нет...

Андрей поинтересовался, где лучше всего принять «гостя». Пауль ответил, что это зависит от того, как долго они с ним собираются беседовать: если разговор будет короткий, то подойдет барак, в котором жили летом рабочие, если затянется, то можно расположиться в комнатке, где живет он, Пауль.

— Развозить-то особенно нечего, — сказал Алим, поняв смысл разговора.

Решили принять Моллера в бараке. Это был длинный, пятидесятиметровый сарай, сколоченный из горбыля и кусков фанеры. Вдоль стен тянулись двухярусные нары с остатками соломы на них. В конце барака стоял, врытый ножками в землю, пятиметровый стол из неотесанных досок и такие же скамьи. Барак имел одну дверь.

— Подойдет? — спросил Пауль.

— Я думаю, — ответил Андрей. — Теперь надо встретить Моллера.

— Об этом, душа моя, я сам побеспокоюсь. Пойдем ко мне, погреемся, а то ноги мерзнут...

Выслушав Гуго, Никита Родионович оделся. Надо было добраться до первого автомата и вызвать Моллера. Через несколько минут Ожогин был в аптеке, где находился телефон. Набрав номер, Ожогин услышал голос управляющего гостиницей.

— Это вы, господин Оскар?

— Я, я... Что случилось?

— Ничего особенного... Очень хочу вас видеть.

— Что ж, заходите ко мне. Вы откуда говорите?

— Мне невыгодно итти к вам. Лучше вы...

— С удовольствием, — прервал его Моллер. — Скажите — куда. Я подойду.

— Ожидаю около аптеки, напротив трамвайной остановки.