свет существо, но почему ты сказал об уже… гм… вылупившейся драконице, что она не вполне жива?

— Вы же умная женщина, Соль Вэра, — усмехнулся он, — неужели не догадаетесь сами?

— Попробую по меньшей мере… Если тот волшебник жил в незапамятные времена, потом был убит или заточен — но к этому мы вернемся позже, — то с его смертью артефакт был утрачен, верно? Неизвестно, где он находился до недавнего времени, но раз драконица… м-м-м… воплотилась только сейчас, вероятно, она попросту не могла этого сделать, равно как не могли улететь духи прочих драконов… — Она помолчала и продолжила: — И все это время она впитывала сведения о происходящем снаружи, так? А если нет, это еще хуже — вечность наедине с собой…

— Такого никому не пожелаешь, — негромко сказала Шегарин. — Она наконец смогла пробить скорлупу заклятий, но уже не хочет жить. Ей незачем, она постарела, не успев повзрослеть. И, должно быть, разочаровалась в этом мире.

— Вы верно сказали, госпожа. В мире — не в жизни. Здесь ей нет места, но, быть может, найдутся более гостеприимные края, — грустно улыбнулся Триан. — Все оставшиеся у нее силы ушли на физическое воплощение. Ну… просто потому, что глупо покидать мир, даже не прикоснувшись к нему по-настоящему…

— Думаю, я не ошибусь, если предположу, что тот волшебник сдерживал ее при помощи плененных духов, — проговорила Шегарин.

— А их удерживал благодаря ее силе, — подхватила Вера. — Вот и замкнутый контур! Стоило пробить в нем брешь, и духи мгновенно устремились прочь, после чего пала и, скажем так, клетка, в которой томилось это создание!

— Вы обе правы, — кивнул Триан. — И, скажу я вам, хорошо, что в последние дни она видела и ощущала совсем не то, что прежде.

— О чем ты?

— Да о сущей ерунде, госпожа, — улыбнулся он ей. — О помощи и поддержке, взаимовыручке и дружбе, любви и самопожертвовании… Прежде ей негде было это увидеть: после гибели того волшебника Яйцо дракона много лет существовало в почти полной изоляции от большого мира. До тех самых пор, пока его не отыскали…

— Ты так и не сказал, кто был тот волшебник и что с ним сталось, — заметила Шегарин.

— Имя его было Айярей Дженна Дасс, — ответил Триан. — Он сам взял его, а каким нарекли его родители, неведомо.

«Дженна Дасс? Смертельный ветер… или вихрь? С выдумкой был че… а человек ли?» — подумала Вера.

Ран же озвучил ее невысказанный вопрос:

— Он тоже потомок дракона?

— Да. Только он в отличие от предка вашего Императора считал, что родниться с короткоживущими — позор. Больше всего презирал собственное происхождение — от обычной женщины и крылатого…

— Но если он так относился к людям, то почему убивал драконов? — не понял Дэр.

— Думаю, я знаю, — ответила вместо Триана Вера. — Надеялся, что, собрав достаточно сил и поработив еще невоплощенного дракона, сумеет избавиться от человеческой сути и стать таким же, как его предок.

— Или, может, он желал эту несчастную себе в супруги? — предположила Шегарин, кивнув на драконицу. Та изогнула шею и словно бы рассматривала что-то у себя под ногами. — Думал, что за столько лет она утратила волю и станет слушаться его одного?

— Об этом лучше спросить у него самого, — ответил Триан.

— Но…

— Что-то мне подсказывает, будто мы угадали… — пробормотал Керр.

Глава 25

Вера не успела уточнить, что он имеет в виду, потому что Триан вдруг подался к ней и шепнул:

— Я не просто так попался вам на пути, Соль Вэра.

— Я уже поняла.

— Не думаю, — его улыбка щекотала щеку. — Я много лет искал утраченное. Столько, сколько человек и представить не в состоянии. И — никаких следов, ни единого отголоска силы… Нужно было, наверно, сдаться и забыть о поисках, но я не таков… И однажды упрямство мое было вознаграждено: я вдруг я почувствовал ее!

— И, надо думать, постарался навести справки? — спросила Вера, отстранившись и глядя ему в глаза. Другие вопросы задавать не было смысла, и если остальные до сих пор не поняли, с кем имеют дело, кто же виноват?

— Можно и так сказать, — Триан снова улыбнулся. — Я нашел пропажу, но вот беда — прорваться к ней не мог никак. Проклятый кокон, как вы его назвали, даже меня не подпускал близко… Да и ученики могли пострадать, а они-то чем провинились?

— Тогда, надо думать, ты решил найти подходящий инструмент, чтобы расколупать эту крепость? — сквозь зубы выговорила Вера.

— Ну да. Только другие нашли его прежде меня, — был ответ. — Не так много на свете истинных ведьм с по-настоящему мощным даром! Так-то попадаются, но самое большее, на что их хватает, — так это пожелать соседке типун на язык или чирей на задницу… И как же я мог не заметить, что за вами уже охотятся?

— А ты бы, надо думать, стал меня уговаривать? — сощурилась она. — Толку-то? Ты же знаешь, что дар истинной ведьмы ей не подчиняется!

— Да что вы говорите! — всплеснул руками Триан и расхохотался. — А кто школу разнес, да не как обычно, сгоряча, а вполне осознанно? Я, что ли?

— Это случайность, — сказала Вера, хотя самой в это не верилось.

— Пускай, — легко согласился он. — Словом, я понял, что вы так или иначе окажетесь в этой самой школе, не важно, после моих уговоров или волей вашего отца. Правда, я предпочел бы, чтобы вы шли на это дело с открытыми глазами, но… хм… немного задержался с объяснениями.

— Угу, на целую ночь, — пробормотал Лио себе под нос.

— Ну да, не удержался. А кто бы на моем месте устоял? — услышал его Триан. — А на следующий день случилось покушение, и тело мое пришло в полную негодность. Вернее, я успел бы исправить положение, да вот только Соль Вэра разгневалась, а пока я любовался проделанной ею дырой в земле, успела крепко ухватить мой дух и всунуть в свою туфлю. Спасибо, потом в зеркало пересадила, а то есть у нее препротивная привычка этими туфлями швыряться… В том числе и в зеркало!

— Но ты ведь наверняка мог взять и воплотиться? Объяснил бы мне, в чем дело, и…

— Да, я мог так поступить, но… Решил остаться и посмотреть, как будут развиваться события. В конце концов, год-другой для меня никакой роли не играют, — ответил он.

— А теперь, значит, пришло время? — негромко спросила Вера.

— Именно так, Соль Вэра, — улыбнулся Триан. — Я нашел свою пропажу. И спасибо тебе… и всем вам. Лио… Повторюсь: тебя я всегда любил больше остальных за