Она невольно отпрянула, натолкнувшись спиной на Рана, но золотое пламя не обжигало, оно вовсе не ощущалось… до тех пор, пока на руке не вспыхнула огнем одна из линий силы. И Гайя это почувствовали — их кольца, похоже, словно раскалились.

— На добрую память вам, — пророкотал Триан, поднимая голову.

Вера успела еще погладить его на прощание — тогда на постоялом дворе рыжие кудри точно так же скользили меж пальцами, — и он взмыл в небо, на мгновение закрыв собою солнце. И не разобрать было, где его крылья, а где легкие облака, подсвеченные ярким солнцем, — все небо заполнилось золотым светом… Когда же дочь Триана, изо всех сил взмахнув не знавшими полета крыльями, взвилась в небо, чтобы присоединиться к отцу, сияние сделалось нестерпимым…

И пропало.

По-прежнему светило солнце, ветер гнал облака куда-то вдаль, а развалины замка выглядели точно так, как им полагалось выглядеть, — грудой замшелых камней.

— Кто бы мог подумать… — срывающимся от волнения голосом выговорила Шегарин. — Кто бы мог подумать, что нам доведется воочию узреть…

— Да скажите уж просто — ошалели! — проворчал Дэр.

— Гм… пожалуй. Емкое слово, — ответила она после паузы.

— Госпожа, а дальше-то что? — негромко спросил Ран.

Вера помолчала, собираясь с мыслями, как вдруг услышала голос Отана:

— Я же говорил! Говорил, что это она!

Керр пригнулся и выругался, когда над его головой, пронзительно крикнув, промчалась крупная неясыть и сгинула в скалах.

— Что там? — спросила Вера.

— Мая! Я ведь говорил, что Хасса на нее похожа, и вот… — Отан не без труда поднял на ноги невысокую, крепкого сложения женщину. Она озиралась в полнейшем недоумении и щурилась, будто солнечный свет причинял ей боль.

— Господин? — выговорила она. — А где… где мы?

— Да все там же, Мая, не бойся, — сказал он. — Вот, видишь, ученики, а это госпожа Гайяри, узнаешь?

— Не так, чтобы очень, — пробормотала Мая. — Но видела вроде бы… А где Нита и…

— Что замолкла? Вспомнила что-нибудь? Говори! — встряхнул ее Отан. — Где ты видела их в последний раз?

— Господин Арлис нас позвал, сказал, хочет отдать какие-то распоряжения, — сказала она, — и повел наружу. В амбар… А там…

Мая всхлипнула и закрыла лицо руками, потом договорила:

— Что-то пошло не так. Нита… она стала маленькой такой… куропаткой. И Лин ее…

— В смысле, Тан Герра?

— Это господин Арлис потом нарек нам имена, — прошептала Мая. — И мы забыли… Прошлого не было. Я знала, что я — Тан Хасса, я должна готовить, и убирать, и заботиться об учениках. И Тан Герра — он не очень умный, хоть и сильный. И стал почти диким… А Нита…

— Арлис превратил Ниту в куропатку, а Герра ее убил, — подытожил Керр.

— Что ж, еще одно прегрешение, — ответила Вера. — Мало попытки обращения людей в неразумных птиц, каковое обращение прошло до конца только в одном случае, насколько я поняла, и закончилось трагически…

— Вполне вероятно, куропатка тоже была вроде сов, только Герре не объяснишь, — сказал Лио.

— Может, и так, но эта смерть точно на совести Арлиса. Равно как и возможная гибель Герры, то есть Лина. Неизвестно, где он, найдется ли!

— А если найдется, то замерзшим насмерть, — сказал Керр. — Филин-то улетит, а что сделает растерянный человек где-нибудь среди скал? Мая, вижу, сейчас почти не может колдовать. Он, скорее всего, тоже.

— И есть еще пропавшие студенты. Даже если большинству удалось уйти без потерь, то судьба последнего, Джеви, неизвестна.

— Отчего же, — услышали они знакомый голос, — прекрасно известна…

Квон Арлис шел к ним от развалин, шел, не проваливаясь в снег, и голубые глаза его горели ледяным огнем.

— Ты? — Вера шагнула вперед, жестом остановив Гайя. — Все еще жив? Надо же, какая незадача, Айярей Дженна Дасс! Ты ведь так себя называешь?

— Именно так, ты, забывшая родство!

— А где Арлис? В смысле он еще жив или уже того? — поинтересовался Лио.

— Этот глупец? — Незнакомец в теле ректора остановился, отбросил растрепавшиеся русые волосы с лица и ухмыльнулся. — Его вы не дозоветесь. Зачем сохранять жизнь этого ничтожества, годного лишь на то, чтобы копаться в старых книгах, лазать по развалинам и присваивать чужие вещи?

— Может, поведаешь нам, как он присвоил тебя? — спросила Вера. — Ты же был повержен, я права? А дух твой заключили в какой-то предмет, в котором ты и существовал много лет.

— Это верно, — кивнул дракон-полукровка и хищно улыбнулся. — Должно быть, Гайяри Вирра Мара полагала, что это должно заставить меня задуматься. Было бы о чем! Вы все — Гайяри, другие Айярей, эти ничтожные Трайяни, которые не сумели даже взять власть над какими-то букашками, — смели поучать меня! Они, ползавшие в грязи, вместо того чтобы подняться до самого солнца, наставляли меня, как следует относиться к ползающим под ногами козявкам!

— Ты попридержал бы язык, драконорожденный, — насупился Дэр. — Не ровен час эти козявки, землеройки и прочие соберутся вместе да накостыляют тебе так, что прошлое медом покажется!

— Умолкни, животное! — Дженна Дасс (не называть же Арлисом это создание) вытянул руку, словно желая на расстоянии толкнуть подземника, но пальцы его натолкнулись на невидимую преграду.

— Выкуси, — с достоинством сказал Дэр. — Думал, мы по-прежнему перед волшебниками беззащитные? А шиш тебе, мы теперь сами волшебники! Может, не такие умелые, как люди с шиарли, сложные узоры пока выплетать не выучились, зато щиты ставить умеем. И друг за дружку держаться, как это у нас под землей от века заведено: поодиночке-то пропадешь!

— Ну и мы не вчера родились, — добавила Шегарин. Голос ее журчал, будто родник среди камней. — И, полагаю, я не ошибусь, господин Арлис… вернее, господин Айярей, уж не знаю, имеете ли вы право на эту фамилию… Так вот, я не ошибусь, если скажу, что раскол между тремя нашими народами спровоцировал кто-то вам подобный?

— Она права? — поинтересовалась Вера.

— Вы и сами превосходно перегрызлись, — ухмыльнулся он. На приятном лице Арлиса эта гримаса смотрелась чужеродно. — Достаточно было подтолкнуть там и сям… Немного! И этого хватило, чтобы вы — сами, сами! — развязали кровопролитные войны. Не поделили какие-то болота с пригорками, как это водится у смертных. Надо же, какая невидаль!

— Ну и зачем тебе это понадобилось? Ты как был драконорожденным, так им и остался. Какое тебе дело до нас всех, букашек?

— Вы возомнили себя равными нам, — был ответ. — А вы настырны и упорны… Вы многого достигли и добились бы еще большего, если бы не разрушительный век войны. Даже теперь, поколения спустя, вы лишь ищете в грязи осколки былого величия, но не можете двинуться вперед, и я счастлив видеть это!