– Как будто насекомые, – прошептала Сашка.

– Здесь не может быть насекомых, – решительно отрезал Иван.

– Тогда что это? – Милавин был согласен с дочерью, ему эти звуки тоже больше всего напомнили возню целой кучи членистоногих, каких-нибудь сороконожек или жуков.

Поводырь перестал крутиться, теперь просто стоял и тоже прислушивался.

– Хрен его знает, – в конце концов, сплюнул он и всё-таки добавил: Пошли дальше.

– Дальше?!

– Андрей, нам некуда возвращаться. Остаётся только идти вперёд.

Осторожным кошачьим шагом Иван продолжил путь. Милавин стиснул зубы, взял автомат наизготовку и, подтолкнув Сашку в спину, двинулся следом. Медленно, но неотвратимо они приближались к источнику звука, шорохи становились всё громче. Теперь уже не приходилось прислушиваться, чтобы различить их, они стали навязчивым фоном. Кольцо стальной удавкой затянулось на безымянном пальце, но Милавин уже не обращал внимания на пульсирующую боль, тщетно стараясь отыскать источник звука.

Ещё несколько ступеней и вот они втроём спустились на платформу. Шелест был вокруг них, точно они оказались в гнезде насекомых. Однако сколько Иван не водил фонарём по сторонам, высветить ему удалось лишь пустую станцию, облицованную жёлтой и коричневой плиткой, да лестницу перехода в середине платформы.

– Папа, – Сашка осторожно тронула Андрея за локоть, – они наверху.

Поводырь тоже услышал, оба мужчины почти синхронно вскинули автоматы, направив лучи света в потолок. Он шевелился. Сотни вытянутых покрытых блестящей серой слизью гусениц в руку взрослого человека длинной, перебирая крошечными лапками, ползали по покатому арчатому потолку между стеклянных плафонов люстр. Где-то по одной или две, где-то целыми клубками в десяток тварей, но они заполонили всю верхнюю часть станции. Вот одна из гусениц, оказавшись на свету, выгнулась всем телом и развернулась к наблюдателям. Верхнюю часть морды твари заменяло болезненно бледное человеческое лицо со слепыми, затянутыми белёсой плёнкой бельмами глаз, а вместо скул, рта и подбородка шевелились скрюченные муравьиные жвала.

Сашка пронзительно закричала, не помня себя от ужаса. Этот крик выдернул мужчин из оцепенения.

– Спрыгиваем на пути! Быстрее! – успел скомандовать Иван, но было уже поздно.

Гусеницы начали действовать одновременно, как будто обладали единым разумом. Беззвучно – ни шипения, ни рычания – они срывались с потолка, скручивались в полёте и тугими упругими комками падали вниз. При ударе о камень разносился гулкий влажный шлепок. Оказавшись на полу, твари снова разворачивались во всю длину и тут же ползли к людям, извиваясь и резво перебирая коротенькими лапками. Так происходило по всей станции, Милавин успел повести фонарём по сторонам, прежде чем одна из гусениц шлёпнулась ему на плечо. Он заорал благим матом, не столько от страха, сколько из-за отвращения, извернувшись, стряхнул с себя чудовищную тварь. Она упала брюхом кверху, и Андрей, прежде чем отбросить её пинком, успел разглядеть, что вместо лапок по брюшку в два ряда шли десятки человеческих пальцев, грязных с обломленными или даже напрочь сорванными ногтями пальцев.

– Огонь! Огонь!!! – где-то рядом выкрикнул Иван, а дальше загремели автоматные выстрелы.

Милавин тоже надавил на спуск, иначе волна тварей просто сбила бы его с ног. Первой же очередью он разорвал на куски сразу трёх подползавших к нему гусениц, вот только на их место с потолка свалилось ещё ни как не меньше пяти вытянутых извивающихся тел.

Грохот очередей метался по станции, отражаясь от стен. Красно-оранжевые вспышки выхватывали из мрака извивающиеся по полу тела, которые наползали со всех сторон, топча друг друга. А сверху сыпались всё новые и новые твари.

– Смена! – зубцом снаряжённого магазина Иван отжал стопор на автомате, опустевший рожок упал на пол. Понадобилась ещё секунда, чтобы вставить магазин в приёмник и рвануть на себя рукоять затвора. За это время гусеницы подползли к Поводырю почти вплотную, одна даже начала карабкаться вверх по ноге, цепляясь лапками-пальцами за штанину. Иван сбил тварь ударом приклада.

– Сашка!!! – едва затих автомат напарника, Милавин принялся звать свою дочь. Он не видел её с того самого момента, как твари начали падать с потолка. Андрей судорожно крутился вокруг себя, пытаясь нащупать девочку лучом фонаря, однако вокруг были лишь блестящие от серой слизи тела чудовищных гусениц.

– Саша, где ты?!!!

В голове заполошно, панически, как накрытая сачком птица, билась одна единственная мысль: «Я потерял её! Я её потерял! Потерял!!!». Он кричал во всю глотку, срывая связки, но никакого ответа так и не услышал.

Иван снова начал стрелять. Милавин и сам был вынужден открыть огонь, твари ползали уже у самых его ног. Тела гусениц разрывало на части, ошмётки тел и брызги слизи летели во все стороны, но тем не менее чудовищных насекомых становилось всё больше и больше. Они безмолвно ползли вперёд, сминая останки предшественников, только шелест лапок пальцев по каменному полу. Несколько коротких очередей и Калашников в руках Андрея лязгнул пустым затвором, давая понять, что магазин опустел.

Поводырь воспользовался паузой, чтобы отдать очередную команду.

– Спина к спине! Живее!

Милавин запутавшись в клапанах разгрузки, судорожно вырывал из подсумка новый магазин, когда где-то в стороне различил едва слышный детский окрик.

– Папа!

Андрей тут же забыл о перезарядке и развернул луч фонаря в направлении голоса. Сашка стояла в глубине станции, шагах в десяти-пятнадцати от него, совершенно беззащитная. Девочка испуганно озиралась по сторонам, а когда в глаза ударил свет, инстинктивно закрыла лицо руками. Гусениц вокруг неё видно не было, но Милавин не сомневался, что в скором времени они до неё доберутся.

– Сашка!!! – он бросился вперёд, раскидывая шевелящихся вокруг него тварей, пинками, ударами приклада и даже голыми руками. Сразу две гусеницы свалились на него сверху, одна на загривок, так что бледная морда со жвалами едва не заглянула ему в лицо, вторая – на руки, тут же обвившись всем своим телом вокруг автомата. Андрей, не задумываясь, отбросил оружие в сторону и двумя руками вцепился в тварь у себя на плече. Несколько секунд он крутился на месте, стараясь сбросить с себя эту гадость, и одновременно судорожно отбрыкивался от гусениц вьющихся под ногами.

Рядом снова загрохотал автомат Ивана. Милавину удалось сдёрнуть оседлавшую его тварь, но при этом он поскользнулся и плашмя рухнул на каменный пол.

«Конец», – вдруг отчётливо понял он, живо представив, как волна извивающихся гусениц накрывает его с головой и десятки жвал рвут тело на куски. Даже Иван прекратил стрелять, наверное, его тоже сбили с ног. И только мысль о дочери не позволяла Андрею сдаться, заставляла его барахтаться в луже слизи среди мёртвых и живых гусениц, но ползти. Ползти вперёд.

«Сашка! Нужно спасти Сашку! Она не должна остаться здесь!»