топливо для тульских заводов20. Другой анархист, Антонов, войдя в марте 1918 г. в состав Белёвского Совета, защищал продовольственную политику, проводимую большевиками21. Увлеченные борьбой за так называемую власть Советов, анархисты забыли один из главных заветов Кропоткина: «Всякая диктатура, как бы честны ни были ее намерения, ведет к смерти революции»22.

II Тульский губернский съезд Советов (12–14 апреля 1918 г.) беспрекословно одобрил большевистские резолюции, предусматривавшие дальнейшую централизацию управления и установление государственного контроля над производством и распределением23. В это время численность дислоцированных в губернии частей Красной армии, включая отряды особого назначения, уже превысила 2 000 человек. Почувствовав себя хозяевами положения, большевики постепенно стали избавляться от своих чересчур беспокойных союзников. В апреле 1918 г. Тульский отряд сводных революционных войск был разоружен, его командир Е. М. Гневушев оказался под арестом, а Д. А. Сундуков был смещен с поста губвоенкома. Позднее, после июльских событий, была распущена и дружина левых эсеров24.

Поскольку тульская организация анархистов была слишком тесно связана с большевиками и не смогла создать собственную социальную базу, ужесточение политики правящей партии могло спровоцировать ее распад. Косвенное подтверждение этому дают протоколы I Всероссийского съезда анархо-коммунистов, проходившего в Москве 25–28 декабря 1918 г. Присутствовавший на съезде делегат из Тулы, имя которого не названо, коротко сообщил о положении дел: «Федерация в начале революции широко разрослась, но, благодаря отсутствию связи с центрами и непониманию своих задач, в федерации сразу начались разногласия. Широкие массы ничего общего с федерацией не имели, не имели общего и рабочие. Все же федерация насчитывала в своем составе 80–90 человек, большинство которых понимало анархизм как оправдание всего. Следствием этого появилось недоверие к анархистам, и исправить это возможно только путем духовной спайки с настоящим анархизмом»25. Можно предположить, что докладчик представлял Тульскую группу анархо-коммунистов, порвавшую с федерацией еще до ее окончательного распада.

С установлением режима партийно-государственной диктатуры пути тульских анархистов разошлись. Бывший боевик федерации Яков Глагзон отправился на юг и весной 1919 г. стал одним из первых сотрудников махновской контрразведки26. Другие анархисты пытались сосуществовать с большевиками и вести легальную работу в качестве депутатов Тульского горсовета, служащих отделов губисполкома, комсомольских организаторов27.

Еще более резко обозначилось расхождение среди одоевских анархистов. Трое участников молодежной анархистской группы – Петров, Огурцов и Шелопаев – в начале 1919 г. были арестованы и помещены в Бутырскую тюрьму; проведя более 7 месяцев в заключении, где им даже не предъявлялось обвинение, они в сентябре приняли участие в общетюремной голодовке анархистов, но никакого продвижения по своему делу не добились28. С другой стороны, осенью 1918 г. в том же Одоеве некий анархо-синдикалист состоял членом уездной чрезвычайной комиссии29. Одним словом, анархистское движение в губернии переживало разброд и, казалось, никакой угрозы для большевиков представлять уже не могло.

Однако анархисты все же собрались с силами и летом – осенью 1919 г. сумели нанести удар, который потряс всю советскую республику. Речь идет о деятельности Всероссийской организации анархистов подполья (ВОАП), участники которой 25 сентября 1919 г. бросили бомбу в здание Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке. Борьба анархистов подполья была освещена с разных точек зрения в ряде публикаций30; здесь следует напомнить некоторые факты, связанные с их деятельностью в Тульском регионе.

Прежде всего, некоторые видные подпольщики (Я. Глагзон, А. Розанов, Н. Беляев и др.) были уроженцами Тулы и имели широкие связи среди местных левых активистов. Далее, в Туле анархисты совершили ряд экспроприаций, которые дали им средства, необходимые для подпольной работы. Среди них выделяются три крупных «экса», осуществленных совместно с левыми эсерами и максималистами: 1 июля 1919 г. в рабочем кооперативе на улице Старо-Павшинской (ныне Мосина) было взято свыше 1 млн руб.; 29 августа 1919 г. на Чулковской площади (ныне Площадка) была захвачена пролетка с деньгами Тульского патронного завода, общей суммой до 3,7 млн руб.; в конце октября 1919 г. в губернском союзе кооперативных объединений боевики изъяли около 600 тыс. руб.31. Наконец, у анархистов имелись планы по созданию в Туле ячейки подпольной организации. С этой целью в октябре 1919 г. в город приезжали П. Соболев (руководивший московскими анархо-боевиками), Я. Глагзон, М. Гречанников и П. Шестёркин. По-видимому, им удалось привлечь к сотрудничеству бывших членов Федерации анархистов, которые с прошлого года продолжали хранить у себя оружие32.

Сотрудники Тулгубчека потратили много времени и сил, прежде чем выйти на след анархистов. Еще в конце сентября они не знали наверняка, кто похитил кассу патронного завода: предполагали, что это могли быть эсеры, махновцы или мародеры из караульной роты33. В октябре тульские чекисты произвели аресты местных максималистов, левых эсеров и анархистов; однако среди них не оказалось ни организаторов, ни участников экспроприаций, поэтому вскоре арестованных освободили, обязав сдать все имевшееся в их организациях оружие34. Участник экспроприации рабочего кооператива А. И. Розанов в середине ноября был задержан тульскими милиционерами за распространение листовок, но по неизвестной причине его отпустили35. Спустя полторы недели Розанов все же оказался в руках чекистов и выдал всех известных ему подпольщиков; многие другие анархисты подполья к тому времени уже были арестованы или ликвидированы Московской ЧК36.

От этих потерь тульское анархистское движение уже не смогло оправиться, и его активность пошла на спад. Тем не менее, в начале 20-х годов чекистов еще продолжали беспокоить как остававшиеся на свободе идейные анархисты, так и возможные проявления стихийного анархизма. В 1921 г. на учете в губчека состояло 8 анархистов из Тулы37, а среди красноармейцев тульского гарнизона насчитывалось до тысячи бывших махновцев, которые враждебно относились к командному составу и были склонны к дезертирству38. В 1922 г., по данным губполитотдела, в Туле проживало 14 анархистов; они не были объединены в организованные группы, но периодически пытались вести агитацию (в частности, в спортивном кружке «Сокол»). В этом же году бывший анархист подполья В. Курбатов вместе со своим товарищем, личность которого установить не удалось, совершил экспроприацию в электропередаче на Косой Горе, но при попытке скрыться был убит сотрудниками милиции39. Несколько лет находились под наблюдением одоевские анархисты, подвергавшиеся аресту в 1919 г., но их агентурная разработка была прекращена за отсутствием результатов40. По состоянию на 1922 г. в Одоеве оставалось около 8–10 молодых анархистов, которые пытались пропагандировать свои взгляды среди учащихся школы II ступени; один из них, проходя военную подготовку во Всевобуче, отказался принимать присягу41. В том же 1922 г. около 5 человек насчитывала белёвская группа анархистов; один из участников этой группы предлагал к публикации в местной газете статью, направленную против НЭПа; другой был задержан за попытку экспроприировать пишущую машинку в уисполкоме42.