Во время всех этих событий Рузвельт дал Черчиллю полную свободу действий в улаживании ссор в Греции. Когда они, казалось, были улажены, он выразил удовлетворение. Черчилль очень старался все время держать советское правительство в курсе дел, но Сталин оставался в стороне. Позже Черчилль рассказывал: «Советское правительство ограничилось критикой наших действий, а когда 5 мая в Москве России было сделано формальное предложение о сотрудничестве в делах Греции, нам ответили, что присоединяться к каким-либо публичным заявлениям по политическому положению в Греции было бы ошибочно».

Видя пассивность Советского Союза, сторонники Черчилля еще решительнее склоняли коммунистов к временному сотрудничеству.

Одной опасностью меньше, коммунистический беспорядок не будет превалировать, с облегчением думал Черчилль. Ведь эта страна была и дорога сердцам британцев, и жизненно важна для их влияния на Средиземном море. Нетрудно понять, почему успешное разрешение беспорядков в Греции породило убеждение в том, что соглашение о разделении ответственности между союзниками стоит больше, нежели какое-нибудь неубедительное обещание решать подобные ситуации только на основе совместного соглашения.

В период, предшествующий началу операции «Оверлорд», члены коалиции вели тайные дискуссии относительно капитуляции двух немецких сателлитов, Румынии и Болгарии. Эти страны находились в обширной области наступления Красной армии, и советское правительство считало себя вправе принимать окончательные решения.

В марте 1944 года, когда Красная армия приближалась к границе Румынии, эмиссары возобновили попытку окольным образом заключить договор о капитуляции. Князь Стирби, бывший высокопоставленный придворный, хорошо известный в Британии, был послан основными оппозиционными партиями в Каир, но, вероятно, с ведома правительства. Но едва начались тайные переговоры, Гитлер пригласил к себе премьер-министра, маршала Иона Антонеску. Слухи об этом вызове через нейтральные каналы дошли до британского правительства, как и сведения о том, что, предвидя решения, которые ему придется принять, Антонеску считает важным знать, что сделают западные союзники для того, чтобы защитить Румынию от наступления Советского Союза. В ответе, полученном 22 марта, прозвучали резкое предостережение против встречи с нацистами, совет капитулировать перед тремя великими державами и не противиться русским войскам и заявление, что условия, которые будут навязаны Румынии, в значительной степени определятся степенью ее вклада в разгром Германии. Но премьер-министр отправился к Гитлеру, еще не получив этого резкого предписания. Он не принял никаких новых обязательств по отношению к Германии, но румынские дивизии продолжали сражаться против русских.

Красная армия собиралась пересечь границу, проходящую по реке Прут, и в нескольких местах войти в Румынию – впервые с тех пор, как Гитлер вторгся на территорию за оспариваемыми границами Советского Союза. Следовательно, советское правительство взяло инициативу в свои руки. 1 апреля оно сообщило британскому и американскому правительствам, что собирается выпустить заявление, информирующее румын о своих намерениях. Оно подтверждало планы Советского Союза вернуть провинции Бессарабию и Буковину, но полное отсутствие притязаний на остальную территорию Румынии. Советское правительство также заявило, что не собирается изменять существующую общественную систему Румынии. И американское, и британское правительство сочли это признание ценным и своевременным и публично одобрили его.

Тогда советское правительство продолжило формулировать условия перемирия, которые оно намеревалось применить к Румынии. Они были довольно мягкими. Румынским войскам предлагалось или капитулировать перед Красной армией, или присоединиться к борьбе Красной армии против немцев. В качестве компенсации за провинции, которые Румыния уступит Советскому Союзу, от Венгрии ей вернется большая часть Трансильвании. Обычная компенсация военного ущерба. Советское правительство не станет настаивать на постоянной военной оккупации Румынии, но потребует лишь, чтобы советским и союзным войскам было позволено свободно передвигаться по стране, насколько это будет необходимо для военных операций. Британское и американское правительство сочли эти условия приемлемыми. Но Черчилль также предложил, чтобы союзникам было позволено участвовать в дискуссиях по политическим вопросам. Идея была с удовольствием принята. Поэтому еще до середины апреля три основных союзника пришли к соглашению об условиях капитуляции Румынии. 12 апреля эти предложения о перемирии были переданы в Каире Стирби. Но ответ оказался двусмысленным. Румынские части, хорошо обученные и вооруженные, ожесточенно и умело продолжали сражаться против советских войск в Крыму. Советское правительство рассталось как с «несбыточной мечтой» (именно эти слова Молотов использовал 25 апреля в беседе с Гарриманом) с мыслью, будто за капитуляцией в Румынии последует мятеж.

После этого театр военных действий на несколько месяцев стабилизировался, так как Советский Союз готовил наступления севернее, во взаимодействии с операцией «Оверлорд». Румынское правительство не видело никаких шансов разобщить союзников и тем самым добиться более приемлемых условий, а также увлечь британское и американское правительства перспективой защищать Румынию от двух опасностей, которые она на себя навлекла: репрессий со стороны немцев и советского диктата. Король и оппозиция пытались подготовить летом переворот в Румынии и принятие апрельских условий. Но союзники ждали, пока события сделают повиновение неизбежным. До августа никаких решающих событий не произошло.

Болгария тоже не желала капитулировать. Сражаясь на стороне Германии, она не стала все же воевать против Советского Союза. Но болгарские войска помогали немцам контролировать Балканы и удерживали турок от присоединения к союзникам. В конце 1943 года София и другие болгарские города подверглись жестоким американским и британским бомбардировкам в качестве побуждающего мотива к капитуляции. Когда их попросили остановиться, союзники заявили болгарскому правительству, что если оно хочет спастись, то лучше послать секретную миссию в Каир или на Кипр и там обсудить условия.

В последующие месяцы все гадали, станет ли Болгария стремиться к капитуляции, если будет заранее знать цену этого акта. Но в марте советское правительство воспрепятствовало формулированию условий перемирия на том основании, что вопрос не срочный, а ситуация еще не так уж благоприятна. Части Красной армии находились еще достаточно далеко от Болгарии, и, вероятно, советское правительство полагало, что, когда они подойдут ближе, оно будет в состоянии дать более авторитетный совет союзникам, как поступить с этой страной.

Тем членам болгарского правительства, которые хотели отмежеваться от немцев, всячески препятствовали. Болгарские войска продолжали поддерживать Германию. В ответ на протесты Советского Союза, что подобное поведение несовместимо с нормальными отношениями и совершенно недопустимо, болгарское правительство не извинилось перед Москвой и не привело никаких оправданий. Вот конец его ответа советскому правительству от 24 апреля: «В заключение болгарское правительство считает необходимым еще раз заявить, что оно никоим образом не изменило своих отношений с Советским Союзом по сравнению с теми отношениями, которые были 1 марта 1941 года, когда Болгария присоединилась к трехстороннему договору, а Советский Союз и Германия были связаны другим договором».