опиоидной эпидемии. Миллионы американцев стали зависимыми от "Оксиконтина" и других опиоидов, независимо от того, сделали они это в результате злоупотребления или под наблюдением врача. И действительно, что бы ни хотели сказать себе Саклеры о своих намерениях и характере бизнеса, в котором они работали, эта большая популяция людей с зависимостью была одной из причин того, что продажи Purdue оставались такими высокими. Цифры не лгали. Старый маркетинговый слоган компании оказался более верным, чем кто-либо мог предположить: Оксиконтин действительно был тем препаратом, с которого нужно начинать и на котором нужно оставаться, и теперь существовал огромный рынок, который уже был зависим от этого препарата.

К тому времени, когда был выпущен OxyContin OP, некоторым привычным потребителям уже стало сложнее получить доступ к препарату. Власти закрыли фабрики по производству таблеток и привлекли к ответственности врачей, а многие медики стали задавать больше вопросов, прежде чем выписать рецепт на Оксиконтин или другие сильные опиоиды. Теперь же, в дополнение ко всем этим проблемам, таблетки упорно отказывались сразу же вызывать полный прилив сил от оксикодона. Как следствие, многие люди просто отказались от оксиконтина. В идеальном мире они бы просто бросили "холодную индейку", пройдя через пытку ломки, или обратились бы за лечением и тщательно сократили прием препарата. Но реальность такова, что многие из этих людей уже были зависимы. Многие из них были зависимы годами. Они прошли точку невозврата. И так случилось, что появился недорогой заменитель оксиконтина, который был дешевле, сильнее и широко доступен: героин.

Для некоторых потребителей изменение состава препарата "Оксиконтин" стало толчком к переходу на другие, более легкоусвояемые опиоиды рецептурного отпуска. Но многие вместо этого перешли на героин. С химической точки зрения эти два наркотика были тесно связаны. В некотором смысле героин всегда был эталоном для оксиконтина. Огромная сила действия "Окси" привела к тому, что его стали называть "героином в таблетке". Когда он впервые стал популярен в качестве рекреационного кайфа в Аппалачах, оксиконтин получил прозвище "героин деревенщины". Поэтому вполне логично, что, когда на оксиконтин уже нельзя было рассчитывать, люди, уже страдающие опиоидным расстройством, переходили к самому героину.

В книге "Страна грез" журналист Сэм Квинонес описывает, как примерно в это время наркосиндикаты Мексики, почувствовав появление рынка в Соединенных Штатах, начали ввозить в страну беспрецедентные объемы дешевого героина. Почти в одночасье в населенных пунктах Соединенных Штатов стали появляться бригады чистеньких, безоружных, высокопрофессиональных торговцев героином, которые предлагали пакетики с героином, собранным с мака в горах Наярита, на тихоокеанском побережье Мексики. Подобно тому как компания Purdue в свое время выявила гигантский потенциальный рынок людей, страдающих от хронических болей, не поддающихся лечению, эти молодые предприниматели из Мексики теперь заметили еще одну огромную группу населения, которую можно побудить попробовать новый наркотик. У них не было возможности учиться в Гарвардской школе бизнеса, как у Ричарда Саклера, или в Нью-Йоркском университете, как у Мортимера. Вместо этого они были в основном самоучками. Но, пытаясь создать прочный рынок сбыта мексиканского героина, наркоторговцы из Наярита использовали тактику продаж, которая в некоторых случаях до жути напоминала маркетинговый план компании Purdue по продаже "Оксиконтина". Саклеры выбрали группы населения, которые казались им особенно восприимчивыми к их наркотику, сосредоточив первоначальные маркетинговые усилия на сообществах, где многие люди страдали от производственных травм, инвалидности и хронических болей. Героиновые бригады часто искали новых клиентов поблизости от метадоновых клиник, где можно было встретить людей, уже страдающих опиоидным расстройством. Компания Purdue предлагала пациентам купоны на бесплатный месячный рецепт на оксиконтин. Торговцы героином также предлагали своим клиентам бесплатные образцы.

Кроме того, существовал вопрос, который в Purdue называли "преодолением возражений". Саклеры еще с первых дней своей работы в опиоидной отрасли знали, что одной из проблем, с которой необходимо справиться, является сдерживание потребителей. С этими продуктами было связано клеймо, иррациональный хобгоблин опиофобии. Когда английская компания Napp, принадлежащая Саклерам, впервые разработала MS Contin, одним из обоснований препарата было то, что таблетка морфина кажется более безопасной и доступной, чем то, что вводится с помощью иглы. То же самое отвращение к внутривенному употреблению наркотиков - к наркотикам, вводимым через иглу, - послужило естественным ограничителем размера рынка героина в Соединенных Штатах. Но когда человек, уже пристрастившийся к опиоидам, начинает ощущать первые приступы абстиненции, все жизненные запреты могут быть быстро отброшены. Такова логика зависимости. Возможно, от иголок вас тошнит. Но если ваше тело ведет себя так, будто вы можете умереть, если не сделаете укол, вы начнете делать все то, что раньше могли поклясться, что никогда не сделаете.

Так национальная эпидемия рецептурных лекарств, продолжавшаяся десятилетие, примерно в 2010 году превратилась в эпидемию героина. В последующие годы некоторые члены семьи Саклер обращали внимание именно на этот переход, выставляя переход на героин (а со временем и на другой, еще более смертоносный заменитель, фентанил) в качестве оправдательного козыря для семьи. Вот доказательство того, что люди, пристрастившиеся к "Оксиконтину", были не законными пациентами, страдающими от боли, а всеядными наркоманами. И героин был уличным наркотиком, который продавали с заднего сиденья машины анонимные молодые мексиканцы с неопределенным иммиграционным статусом, в то время как Оксиконтин был одобрен не менее авторитетным органом, чем Управление по контролю за продуктами и лекарствами. Саклеры были законными бизнесменами, столпами американского общества. Даже после вынесения обвинительного приговора компании Purdue, когда вокруг оксиконтина продолжали разгораться споры, Ричард Саклер входил в консультативный совет Йельского онкологического центра. Незадолго до изменения формулы препарата он и Бет, а также Джонатан и его жена Мэри Корсон пожертвовали 3 миллиона долларов на учреждение в Йеле профессорства Ричарда Саклера и Джонатана Саклера в области внутренней медицины. "Мой отец воспитал нас с Джоном в убеждении, что филантропия - это важная часть того, как мы должны заполнять свои дни", - сказал Ричард в редком публичном заявлении в то время. До переезда в Техас Ричард также был назначен адъюнкт-профессором генетики в Рокфеллеровском университете на Манхэттене - еще одном учебном заведении, которому он делал щедрые пожертвования. Его и его семью до сих пор регулярно отмечают как образец самых высоких традиций американских ценностей и американской медицины. Он не был каким-то приграничным героиновым бароном. Тот факт, что эти наркоманы, ранее злоупотреблявшие оксиконтином, теперь перешли на героин, только укрепил семью в мысли, что они вне всякого порицания.

Но Ричард всегда гордился своим умением работать с данными, и в данном случае эти данные говорили о том, что хотя Саклеры, конечно, не торговали героином, было бы неверно считать, что