Теперь она тоже была видна белесым бледным прямоугольником.

- Это хор-р-рошо… иди сюда. Только осторожно. И света какого принеси. Обыкновенного.

Орвуд появился не один, но в сопровождении того самого чахоточного, который нес две лампы. Следом и Саттервуд сунулся. Ему-то чего не сиделось?

Впрочем, ежели охота, то пускай.

- Здесь… как-то неуютно, - дернув плечом произнес чахоточный. – Будто…

- В душу нагадили?

- Примерно так. Некромантия не мой профиль, но подобного…

- Дверь была заперта, господа! – поспешил заверить Саттервуд. – Мы строго следили за тем, чтобы дверь всегда была заперта!

- Вот не надо, - отмахнулся чахоточный. – Это вы полиции будете рассказывать.

- Зачем полиция?!

- Незачем, - отозвался Орвуд, озираясь. – Это дела давние.

Очень давние.

С писком по штанине вскарабкалась крыса, чтобы уцепиться за куртку и подняться выше. Устроившись на плече, крыса тонко запищала.

- Это… это…

- Нежить, - сказал Орвуд. – Но вряд ли опасная и, полагаю, находится под контролем?

Эдди кивнул, так на всякий случай, хотя насчет контроля уверенности не было.

- Все равно…

- Эдди, позволь представить. Уильям Фитцпатрик Хитцвард, наследник клана Хитцвардов…

- Эдди, - представился Эдди.

И огляделся.

Находились они в очередном подвале, не сказать, чтобы большом. Это во тьме он казался необъятным, а так шагов десять в длину и столько же в ширину. Стены кирпичные, старые. Кирпич при этом бурый, грязный будто и с потеками. Из стен торчат какие-то крюки, с некоторых и цепи свисают.

Эдди втянул затхлый воздух.

- Скорее всего здесь рабов держали, - заметил Орвуд. А дверь вновь загородили.

- Все в порядке? – донесся голос Орвуда-старшего.

А после и он появился.

Огляделся.

Хмыкнул.

- Давненько я не видел подобного, - он вытащил из кармана платок, который прижал к носу. – Извините, смертью здесь уж очень… крови много в свое время пролилось.

- Рабов?

- Не уверен, что только их, но… освоение Нового света – время весьма… смутное, мало изученное. В свое время сюда уходили те, кто полагал, будто в свете Старом тесно и душно. Много контроля. Много… запретов. А здесь… здесь держали тех, кто позже умирал.

Он убрал платок и принюхался.

- Мы этого не знали! Мы не имеем отношения к тому, что здесь происходило! – поспешил встрять Саттервуд.

Его не слушали.

Орвуд-старший решительно прошел к стене, чтобы положить на нее руку. Мгновенье. И запах смерти сделался ощутим.

А потом и вовсе часть стены отодвинулась с протяжным скрипом. Из провала пахнуло… так пахнуло, что Эдди попятился. Орвуд же поднял руки.

- Отойдите, - произнес он, не оборачиваясь.

И желающих ослушаться не нашлось. А Эдди подумал, что магия смерти – это даже красиво. Впечатляюще. Темная, черная, густая. Почти как та, что… он разжал руку, взглянув на добытую дудочку. И что с ней делать-то? У него есть одна. Вторая… куда?

Вернуть?

Кому? Он и имени-то того, погибшего, шамана не знает. Нет, выяснить можно. Должны же записи сохраниться. Или вот у орков поспрашивать. Они-то наверняка знают, кто уходил к городу, чтобы не вернуться. Только… не примут.

Черная.

Порченая человеком. И пусть не виновата, но часть этого человека прочно проросла в кости. Выбросить? А найдет кто. Уничтожить? Жаль. Она ведь и вправду…

- Все, - Орвуд-старший отступил от двери, смахнув пот. – Остаточные эманации… у вас высокий уровень самоубийств?

- У нас приличный отель! – вяло возмутился Саттервуд.

А Эдди припомнил те души, которые он отпустил. Ведь много. Ему и тогда показалось, что как-то слишком уж много. А потом решил, что дело в отеле. Большой. И людей в нем великое множество, вот и…

- Не уверен… но остаточные эманации смерти имеют обыкновение подниматься и влиять на людей, особенно, если те обладают зачатками дара. Многие весьма чувствительны. И в итоге случаются… душевные расстройства. Или даже хуже.

- Мы… мы понятия не имели…

- Это все хорошо, - сдавленным голосом произнес Уильям Фитцпатрик. – Но я пришел сюда за останками Марты. И вы уверили…

- Эдди?

Эдди вздохнул. Признаваться, что он понятия не имеет, где эти самые останки? Хотя…

Он стянул крысу с плеча, опустил на пол и сказал:

- Показывай. Где они там все.

Далеко идти не пришлось.

Дверь. На сей раз просто дверь. И не сказать, чтобы старая. Эдди отметил и гладкое дерево, и петли, слегка лишь тронутые ржавчиной. Узкий коридор. Лестница.

Снова комната или уже пещера?

Новая дверь, на сей раз древняя, покрытая то ли лишайником, то ли слизью. Но держалась она неплохо. Понадобилось пара ударов, чтобы вынести.

- Боже… - выдохнул Уильям Фитцпатрик.

- Тебе идти не обязательно…

- Нет. Прости. Отец не поймет, если я отступлю.

Запах.

Серы. Вони. Болота.

Коридор. На сей раз никакого кирпича, но только камень, кажется, лишь самую малость тронутый инструментом. Коридор петляет, а время от времени разваливается на две ветви. И пол становится то выше, то ниже. Но крыс идет бодро.

И Эдди за ним.

Остальные… тоже. Даже Саттервуд, который голову в плечи втянул, но все равно любопытство берет верх над страхом.

Пещера.

Наконец-то, среди иных, сквозь которые пришлось пройти, спускаясь ниже и ниже, еще одна пещера.

И Эдди остановился.

- Здесь, - сказал он очень и очень тихо.

Но услышали.

Дети… у детей тонкие кости, хрупкие. И так много… Эдди никогда не видел, чтобы так… он отступил, пропуская Бертрама. А тот лишь взглянул и покачал головой.

- Всех сразу не вынесем. И… полицию привлечь нужно.

- Зачем полиция!

- Протокол составить. И тела… я сам займусь.

- Все займутся, - Орвуд-старший чуть подвинул Эдди. – Это общая беда.

- Нужно будет сосчитать. И составить списки. Возможно, получится опознать кого-то…

- Магда, - Уильям Фитцпатрик вошел в пещеру. – Она… она там.

Дрожащая рука указала куда-то в угол.

- Я… я заберу её?

Желающих спорить не нашлось. И Эдди тихонько отошел в сторону. Он свое дело сделал. Остальное – пусть сами.

- Нет, - Орвуд-старший удержал чахоточного. – Я понимаю ваше состояние, но… Император должен знать. Возможно, он захочет спуститься.

Саттервуд охнул и схватился за грудь.

- Если верить легенде, то среди детей был и младший сын того, кто после стал Императором, - добавил Орвуд. – Но это только если верить легенде.

Сказано это было для Эдди.

А он