Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кайла, нам пора. – Когда стрелки часов близились к одиннадцати, Райан вошел в гостиную. – Я думаю, Стелле будет безопаснее здесь, чем в поместье. Она привыкла к няне. И об этом домике никто не знает. Даже Вероника.
Я нехотя кивнула. Как бы мне ни хотелось забрать Стеллу, не выпускать из вида, я не могла забрать ее в поместье. А остаться здесь, бросив Райана наедине с домом, где погибла его семья, было бы слишком жестоко.
– Поживи еще немного здесь, с няней, хорошо? – попросила я. – Здесь безопасно. Я постараюсь приходить к тебе как можно чаще.
Стелла все понимала, кивала и, хоть и загрустила, не стала обижаться и мучить меня слезами. У меня сжалось сердце, когда, обернувшись, я увидела, как дочь стоит у окна и неотрывно смотрит нам вслед. Райан внимательно за мной наблюдал.
– Кажется, вы нашли общий язык. Она к тебе тянется.
– Что, не вяжется с образом законченной стервы Кайлы Кордеро?
– Ты не стерва. Хотя иногда и кажешься таковой. Когда все кончится, ты правда будешь ее растить? – спросил он.
Мне почудилось в этом вопросе некое недоверие или недовольство.
– Да, – немного грубо отрезала я.
Но мужчина сказал совсем неожиданное:
– Ты будешь хорошей матерью, Кайли.
Я думала об этих словах всю дорогу домой и позже, остаток вечера, лежа в постели и вслушиваясь в звуки старого дома. Все дело в том, что я не имела ни малейшего понятия о том, каково это: быть хорошим родителем. У меня просто не было примера.
На всех похоронах обычно идет дождь. Я не помню ни одних, где бы обошлось без моросящих холодных капель, падающих с серого неба.
Мама говорила, что если идет дождь, значит, боги оплакивают умершего. Еще в детстве мне казалась эта мысль сомнительной.
Мэнфорда Хефнера вряд ли стали бы оплакивать высшие силы. А значит, дождь был просто дождем.
Или эти слезы были по Жизель?
Похороны графа проходили в тесном кругу: помимо нас с Райаном и прислуги, приехало несколько человек, самых близких друзей Мэнфорда. Смерть Жизель от них скрыли, как и само существование. Ее могила была чуть поодаль, скрытая за раскидистыми молодыми деревьями.
Тяжесть смерти отца и сестры навалилась на Райана всем своим грузом, и если накануне ему явно некогда было тосковать, то в день похорон он напоминал лишь тень от того Райана Хефнера, которого знала я. Минут двадцать он просто стоял перед свежей могилой и смотрел в пустоту, пока кто-то его не окликнул.
Меня, признаться честно, пугала традиция хоронить родных в специально оборудованном уголке сада. Большая территория поместья позволяла гулять, не натыкаясь на чужие могилы, но все же от мысли, что в нескольких сотнях метров кто-то похоронен, становилось не по себе.
Сочувственных слов было немного, разговоров – тоже. Никто не вспоминал, каким отличным человеком был Мэнфорд. Никто не рассказывал забавные истории из его жизни. Немногословные пожилые мужчины в черных костюмах постояли у могилы, выпили по бокалу бренди и пожелали Райану удачи. Прислуга тоже не стала задерживаться, работу в доме никто не отменял.
Так мы остались одни посреди дождливого сада, наедине с двумя свежими могилами.
– Странно думать, что ты проходила через это не единожды. Удивительно, но я до сих пор никого не терял.
– Из всех я скучаю только по Хейвен. У меня никогда не было друзей, но ее, пожалуй, я бы назвала подругой. Мне не хватает того, с кем можно поговорить по душам. И несмотря на мое отношение к Мэнфорду, знаешь, я тебе немного завидую. Отец любил тебя. Меня мой ненавидел.
Райан невесело рассмеялся.
– Он использовал меня, играя на любви к сестре, чтобы найти записи Кордеро. Заставил похитить тебя и угрожать ребенку. Не думаю, что это вписывается в понятие «любил».
– Я видела его, когда ты умирал. Райан, он любил тебя. Не всегда правильно поступал, но любил.
– Извращенная какая-то любовь.
– Некоторые согласны и на такую.
Мне вдруг вспомнилось, как зачитывали завещание отца. Только зря потратили время. Я не смогу получить наследство, ибо нарушила все его условия. Изменила внешность, не рожу наследника до тридцати. Стелла вряд ли пойдет в зачет, завещание – это про бумаги, а не родство. По документам мы навсегда останемся опекуном и подопечной.
– Не думаю, что кого-то устроит семья, основанная на лжи, – покачал головой Райан.
Кстати, о лжи.
– Нам надо поговорить.
– Надо, – согласился Райан. – Прежде чем мы уедем, надо решить, что делать дальше. Что будет с нами.
– Нет. – Я помотала головой. – Не об этом. О Стелле.
– А что с ней? Она в безопасности. Но лучше взять ее с собой в Хейзенвилль. Твои родные сумеют защитить ее?
– Выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай.
Я так долго не решалась ему рассказать, что чувствовала, как дрожат от страха руки. Правильно ли я поступаю? Это все еще тот Райан, что бросил меня. Тот же Райан, что похитил и шантажировал. Еще несколько недель назад я клялась: он никогда не узнает правду! А теперь собираюсь совершить самый необдуманный поступок в жизни.
Снова рискнуть сердцем.
– Мне отдали Стеллу не просто так. Когда семью Белами убили, наш поверенный, Герберт Уолдер, практически заставил меня взять ее, потому что Стелла – моя дочь. Родная. Я родила ее и отдала в приемную семью. Отец очень злился и, чтобы наказать меня, отдал Стеллу в семью из Хейзенвилля. Чтобы я видела ее. Чтобы всегда помнила об ошибке.
– Ты хочешь сказать… – начал было Райан.
– Наша дочь.
Я с опаской на него посмотрела. Смесь недоверия и удивления застыла на лице Райана, не оставив мне даже шансов сохранить холодный разум. Если он сейчас откажется от нас, если уйдет навсегда – я всю жизнь буду себя ненавидеть за то, что позволила себе снова в него влюбиться.
За то, что после всего произошедшего не просто отказываюсь ненавидеть Райана Хефнера, но и больше всего на свете боюсь снова с ним расстаться.
– Скажи что-нибудь, а то ты выглядишь так, словно я второй раз всадила в тебя нож.
– Я не знаю, что сказать. У меня есть дочь. Почти взрослая дочь, о которой я ничего не знал. О которой знала ты и молчала столько времени. И решила сказать мне об этом сейчас. На похоронах моего отца.
– Я просто не могла больше скрывать. Это было проще, когда ты ненавидел меня. А сейчас… не знаю.
– Кайла… а я знаю? Ты вот так, запросто, говоришь, что у нас есть дочь, которая больше десяти лет росла в чужой семье! И ты так спокойно рассказываешь! Как ты могла скрывать от меня ребенка? Как ты могла ее бросить?!
Ярость внутри взвилась ядовитой змеей, и я залепила Райану звонкую пощечину.