— Мне нравится, как ты говоришь «нет». Это даже забавно.

Похоже, она сама не поняла, как оказалась в центре комнаты. Не то страх, не то осознание, что отступать уже некуда, заставили ее замереть. Мужчина достал из кармана веревку, руки в черных перчатках ловко соорудили петлю.

— Сними туфли, — приказал он, и девушка с явным облегчением подчинилась — устала.

Платье скользнуло к ее ногам, девушка осталась обнаженной и в первые мгновения немного растерялась.

— Дай руку. — Бархатистый и глубокий голос мужчины прокатился по помещению.

Она протянула руку вбок, словно еще надеялась, что все предчувствия были напрасными. Мужчина усмехнулся.

— Вверх, ты ведь знаешь. И вторую.

Он ловко затянул узел на запястьях девушки и закрепил веревку на крюке под потолком. Проверил силу натяжения, даже с какой-то заботой, словно боялся повредить девушке. Наверное, и вправду боялся.

Он собрал ее длинные волосы на затылок, освобождая спину, провел рукой по обнаженной коже, и девушка вздрогнула. В подвале, освещенном лишь луной, было видно, как блестят ее глаза, как дрожат ресницы. И оставалось лишь гадать, чем это вызвано: желанием или затаенным страхом.

— Напомнить тебе правило? — прошептал он. — Хотя я подозреваю, ты все прекрасно помнишь.

Она что-то тихо ответила, и мужчина рассмеялся, отойдя в сторону.

В его руке появился стек. Мягким движением он обрисовывал контуры ее позвоночника, ласкал нежную кожу на пояснице.

Резко, со свистом рассекая воздух, спину девушки обжег удар. Она закрыла глаза. Короткий стон не имел отношения к боли, и мужчина это понимал. Он тщательно контролировал каждое свое движение.

Он обошел привязанную девушку и коснулся стеком ее груди. Она вдруг рассмеялась.

— Что тебя так веселит, любовь моя? Мы только начали.

— Это и веселит. Всегда забавляло то, что ты делаешь. Как бесит тебя то, что нужно подчиняться, как ты изо всех сил играешь в независимость. Ты сходишь с ума от этого подчинения, и единственный способ доказать себе собственную значимость — хоть на немного подняться над тем, от кого зависишь.

По лицу мужчины пробежала тень, но он умел брать себя в руки. Да, она знала все его слабые места, но на этот раз у него было преимущество: он знал все свои сильные. И за годы научился их использовать, отбрасывая все, что может помешать на пути к достижению цели. Даже если эта цель… немного сопротивляется.

Он приблизился к девушке и поцеловал. Так и не снял перчатки… касания рук явно нравились ей, и не было уже никаких сомнений в том, что эта игра доставляет удовольствие обоим.

Едва уловимый сгусток магии поднялся вверх и с небольшой вспышкой развязал веревку. Девушка такого явно не ожидала, а потому не удержалась на ногах, но мужчина не дал ей упасть окончательно, поддерживая и направляя.

Дальнейшее не представляло интереса. Засов на двери подвала выглядел очень привлекательно. Одно движение — и у этих двоих появится достаточно времени, чтобы испробовать все подручные предметы для своих игр.

Но это слишком рискованно. Не время для решающего шага… впереди еще много интересного.

Лестница скрипит, но если знать ее секреты, можно подняться совершенно бесшумно. Секреты, секреты… все в этой семье хранят свои тайны. Им кажется, что они надежно скрывают то, чего так боятся, но как легко ошибиться, всего лишь доверившись не тому человеку. Допустив одну ошибку.

Нарушив правила игры. Предав своего ребенка. Не заперев дверь в подвал…

Стол в кабинете абсолютно пуст. Причудливые тени деревьев, растущих перед окном, кажутся жуткими чудовищами, пробирающимися в помещение, карабкающимися по стенам.

На темной полированной столешнице ярко выделяется белый конверт. Изящные буквы, словно оттиск, легко прочесть.

«Кот снова поймал свою мышку. Куда она сбежит на этот раз?»

Мне не верилось, что в гробу лежала именно Кристалл.

На ее похоронах мало кто плакал, но особой радости смерть Кристалл Кордеро не вызвала. Она была не самой плохой мачехой, не самой глупой женщиной, не самым бесчестным партнером. Она могла не вызывать симпатию, но неизменно вызывала уважение. Может, поэтому ее похороны напоминали скорее торжественную вечеринку. Вуаль скрывала мое лицо, в особенности глаза, так что я могла беззастенчиво рассматривать собравшихся.

Как давно я не видела их…

Кайла, моя старшая сестра. Двадцать семь, выглядит моложе. Преподает теорию заклятий в Хейзенвильском Колледже Магических Наук. Как и все женщины Кордеро, худая, высокая, с волосами оттенка темного шоколада. С виду может показаться, что она до ужаса расстроена: аккуратный носик покраснел, в руках зажат белоснежный платок, шляпка накренилась набок, волосы выбились из строгого пучка, а на лице ни грамма косметики. Но Кайла актриса. Смерть Кристалл для нее — повод выйти в люди, а на создание небрежного образа горюющей падчерицы она наверняка потратила не один час.

Я едва сдержала улыбку. Многие здесь узнали во мне прошлую нескладную восемнадцатилетнюю Кортни, которая уехала учиться так далеко, как только смогла, так что в каждую минуту этой бесконечной церемонии я чувствовала на себе десятки взглядов. Улыбка только убедит собравшихся в том, о чем судачили годами: я — неблагодарная дочь, безответственная сестра и просто ужасная падчерица.

— Попрощаемся с Кристалл, — произнес маг-погребельщик. — С ласковой матерью. Любимой женой. Верным другом. Отныне свободной ведьмой.

Нам — сестрам Кордеро — предстояло первыми бросить горсть земли на крышку гроба мачехи. Кайла справилась с этим лучше всех. И грациозно, и в то же время скорбно. С гулким звуком комья упали на белоснежную крышку.

Настал и мой черед.

Я вышла из первого ряда. Внимание стало острее, теперь уже практически все присутствующие пялились на меня в упор. Ожидали, верно, что я начну рыдать и просить прощения.

Земля на ощупь была влажной и холодной. «Прощай, Кристалл», — сказала я про себя. Извиняться мне было не за что. И на гроб смотреть смысла тоже не было. Что было, то прошло, и даже сильные ведьмы смертны. Это первое, чему научил нас отец, и, наверное, это единственное, что я пронесу через всю жизнь.

К гробу подошла Ким. Вообще, она Кимберли, но с длинными именами у нас в семье проблема. Как и с разнообразием: папа даже женился на ведьме, чье имя начинается на букву «К». Эта же буква и красовалась на воротах нашего особняка.

Ким красотка, но красотка особая. Она словно и не наша родственница: светловолосая, озорная, дружелюбная. Любимая младшая сестренка с огромными глазищами и яркими полными губами — вот такой я ее всегда помнила. Ким ничуть не изменилась, но все же в ее глазах читалась грусть. Наверное, именно она была ближе всех к Кристалл.