– Ты не понимаешь других, когда молод, Хирка. Не видишь опасности. Сегодня я, возможно, разглядела бы что-то странное в его глазах. В том, как мы обменивались взглядами. Сегодня я смогла бы распознать, на что он способен. Сегодня я бы могла…

– Остановить его? Предвидеть, что случится?

Рамойя улыбнулась. Она была благодарна Хирке за то, что та понимала её мысли. Но ярость Хирки от этого не уменьшилась. Она до сих пор помнила прикосновения грубых рук к своей груди.

– Ты не можешь этого знать. Никогда нельзя знать наверняка. Этого нельзя разглядеть в другом, Рамойя!

Ветле на миг поднял глаза, но закончить рисунок было важнее, чем слушать скучную женскую болтовню. Рамойя осторожно засмеялась.

– Я будто слышу мать Римера. Я рассказала о случившемся только Гесе. Это произошло в день свадьбы Ярладина, и она пришла в бешенство! Я хотела остановить её, но Геса со всех ног помчалась к Илюме, чтобы обо всём ей доложить. Я помню жемчужины в её ушах. Как они танцевали, когда она поворачивалась. Серое шёлковое платье пронеслось по коридору. Она должна была позаботиться о том, чтобы Урд получил по заслугам. Возможно, это будет стоить Ванфариннам кресла в Совете. Разразится скандал, с которым они не смогут жить, но для Гесы это не имело значения.

Хирка почувствовала боль в груди от того, что должно было последовать за этим. Голос Рамойи стал хриплым.

– Геса пошла к своей матери, и Илюме обо всём узнала. Узнала, что совершил Урд. Она была возмущена и, разумеется, шокирована, это ясно, но…

– Но ничего не произошло, – Хирка хорошо это понимала. Слишком хорошо. Рамойя кивнула.

– Ванфаринн прочно сидел на своём кресле. Илюме считала, что если разразится скандал, то отцу придётся заплатить за проступки сына. А Спрун был хорошим имлингом. Для Совета. Для народа. Спокойствие государств могло быть поставлено под угрозу.

Хирка понимала. Илюме сочла, что Рамойя должна заплатить за сохранение народной веры в Эйсвальдр и Маннфаллу. И в конечном итоге в самого Всевидящего. Сегодня ночью Хирка встретится с Ним. Они с Римером. Может быть, Он их убьёт или изгонит, но они обязаны попытаться. В её глазах Всевидящий должен ответить за многое.

– Что-то произошло тем вечером, Хирка. Илюме не просто отвергла Гесу, я точно знаю. Подруга не просто так захотела уехать отсюда. Уехать от семьи, от Эйсвальдра. Ото всего. Вот уже почти тринадцать лет я размышляю, была ли я единственной причиной её отъезда, ведь они с Илюме поспорили о том, как поступить с Урдом. Но всё, что она сказала мне той ночью, – они с Аллвардом возьмут с собой Римера и уедут в Равнхов. Через пару дней мы узнали, что Геса и Аллвард Ан-Эльдерин погибли во время обвала у Урмуная. Выжил только мальчик. Маленький шестилетний Ример. Желанный ребёнок. Избранник Всевидящего. Говорили, что волк выкопал его из-под снега.

Хирка вздрогнула. Волчьи глаза.

– И Ример знал это? Всегда?

– О нет. Он не знал ни того, что они бежали, ни того, куда. В его глазах это всегда было обычной трагедией.

– А ты как думаешь? Что это было?

Рамойя поёжилась, но не ответила на вопрос Хирки. Она продолжила рассказ о Римере.

– Я считала, что тайна о Ветле принадлежит нам с Илюме, и никому другому. Но Ример всегда очень тихо ходил по коридорам Эйсвальдра. И Эльверуа. Он многое узнал. Возможно, он знает, что Урд сделал с Ветле. Возможно, он не был в курсе этого раньше, но сегодня понял. Сегодня, когда ты рассказывала, как Урд убивал Потоком.

– Урд хотел его убить?!

– Над этим я тоже думала больше десяти лет. Но я так не считаю. Ему было нечего бояться. Я никому не призналась в том, что он сделал. Минуло два года, и он должен был понять, что я никогда никому ничего не расскажу. Но, вероятно, он просто стремился избежать огласки. Например, во время Ритуала.

Хирка поняла.

– Мальчик, так же тесно связанный с Потоком, как и двенадцать семей. Все бы спрашивали…

Рамойя кивнула.

– Я и не предполагала, что Поток можно изгнать из кого-то. Это дар, о котором я раньше не слышала. Но Поток – сам по себе редкий дар. Я думала, он есть в тебе, и что в тебе он сильнее, чем в других. Чего стоит умение говорить с воронами! Ты всё время проводила с Римером, как будто вас связывала общая тайна. Вороны поведали, что у тебя иная кровь. И я видела тебя с Колгримом на площади в тот день, когда в его руках раскололся камень. И я подумала…

Хирка застонала. Хлосниан. Рамойя видела, как разлетелся камень Колгрима, но это сделал Хлосниан, а не она. Наставница воронов сложила два и два. Девочка, способная колоть камни при помощи Потока, хотела сбежать с Ритуала… Она была слишком измотана, чтобы пускаться в объяснения, и позволила Рамойе продолжить рассказ.

– Иногда я задумываюсь, хотел ли он убить. А иногда я думаю, что он просто желал… показать, на что способен. Что он может забрать у меня самое дорогое, если захочет. Если бы он убил…

– Ты бы открыла всем правду. Он позаботился о том, чтобы тебе было что терять, – Хирка чувствовала, как у неё сводит скулы от страха. Беспокойство от того, что ей вообще могла прийти в голову такая мысль, смешивалось с ужасом от того, что она могла оказаться права. Что кто-то мог так жить. Как слепой! Так безудержно. Так совершенно без… безо всяких правил.

Рамойя кивнула.

– Я никогда никому не рассказывала об этом. Но я говорила о случившемся с Илюме. Ример мог слышать нас, а у него всегда был острый ум. Он не дремал.

– И всё же ты его ударила?

Рамойя спрятала лицо в руках.

– Он был мне семьёй. Он и Илюме. Когда Совет решил подобраться ближе к Равнхову, она попросила меня поехать с ней. Им был нужен наставник воронов, и она могла выбрать кого угодно, но выбрала меня. Не знаю почему. Может быть, чувствовала вину за то, что случилось с Ветле. Может быть, она сумела бы помешать этому случиться, если бы серьёзно отнеслась к словам Гесы, когда та пришла к ней в первый раз. Может быть, она считала меня связующим звеном с дочерью, которой у неё больше не было.

Или же она просто хотела быть уверенной, что ты ничего не расскажешь в её отсутствие. В голове Хирки возник образ настольной игры, в которую часто играли посетители Линдри. Каждый из игроков начинал ходить на своей стороне разными деревянными кубиками. Целью было разработать стратегию их использования так, чтобы захватить сторону противника. Хирка обычно проигрывала, потому что всегда пользовалась кратчайшим путём, а это всё равно что вслух заявить о своих намерениях. Теперь она лучше разбиралась в интригах. Рамойя продолжала:

– Илюме сказала, что для нас с Ветле лучший выход – уехать, и с этим было трудно не согласиться. И мы жили все вместе в Эльверуа. Не было ни дня, чтобы мы не виделись. Особенно вначале, когда необходимо было построить обитель воронов, первую в Эльверуа. Ример был так молод. Тогда.