— Насколько мне известно, ты в последнее время отирался среди подонков, — развивала свою идею Синтия. — Тебе остается только подобрать подходящую кандидатуру.

И верно, Дженсен свел близкое знакомство с преступным миром, когда пару лет назад решил написать роман о контрабанде наркотиков. Сойтись с мелкими торговцами для него не составило труда — он и раньше время от времени покупал у них кокаин для себя. Уличные продавцы помогли ему найти дорожку к более крупной рыбе.

Двое или трое настоящих воротил этого подпольного бизнеса, согласившихся встретиться с Дженсеном чистого любопытства ради, поначалу отнеслись к нему с подозрительностью, но потом решили, что этому писателю, “толковому малому, который ставит свое имя на обложке”, все-таки можно доверять. Многие закоренелые преступники в глубине души тщеславны и очень хотели бы прославиться. Это тщеславие и открыло перед Дженсеном нужные двери. В барах и ночных клубах, за выпивкой и “мужским” разговором ему часто задавали один и тот же вопрос:

“Вставишь меня в свою книжку?” Он неизменно отвечал на него уклончивым “может быть”. И с течением времени криминальные связи, накопленные Дженсеном, стали давать ему куда больше материала, чем требовалось. Более того, от случая к случаю он сам начал проворачивать сделки с наркотиками, поражаясь, как это легко, а главное — выгодно.

Этот дополнительный доход оказался весьма кстати — его книги перестали продаваться, и звезда Дженсена, автора бестселлеров, стала заметно клониться к закату. Положение осложнялось тем, что он неудачно вложил свои сбережения, следуя дурным советам. Деньги на его банковском счету таяли с угрожающей быстротой.

Подобное стечение обстоятельств сделало для него сверхстранное предложение Синтии не таким уж неприемлемым, скорее даже представляющим интерес.

— Ты должна понимать, — сказал он Синтии, — что за такую работу придется заплатить очень много. Лично у меня таких денег нет.

— Догадываюсь, — хладнокровно реагировала Синтия. — Зато у меня их предостаточно.

И это была правда.

Чтобы примириться с дочерью после многолетнего надругательства над ней, Густав Эрнст назначил ей весьма щедрое ежемесячное денежное содержание. В сочетании с ее собственной зарплатой это давало ей возможность жить без материальных проблем. Синтия принимала “пенсию” от отца как должное.

Но мало этого, периодически Густав переводил кругленькие суммы на именной счет Синтии в банке Каймановых островов. Этих денег она вообще не трогала, и, по ее подсчетам, там должно было уже лежать более пяти миллионов долларов.

Надо сказать, что Густав Эрнст обладал незаурядными талантами дельца и финансиста: специализировался он на скупке акций небольших современных компаний, нуждавшихся для своего развития в инвестициях. Чутьем он обладал фантастическим. Дела большинства фирм, долю в которых он успевал приобрести, быстро шли в гору, акции резко подскакивали в цене, и Густав с огромной прибылью их сбывал. По слухам “стоил” он не менее шестидесяти миллионов долларов.

Закари, младший брат Густава, подобно многим богатым американцам, отказался от гражданства США, чтобы избежать тяжелого налогового бремени. Он проживал то на Каймановых островах, то на Багамах, то есть в налоговом раю с райским климатом. Именно Закари открыл для Синтии счет на Каймановых островах, куда то и дело переводил деньги в виде не облагавшихся налогами “даров”. И каждый раз Синтии приходило подтверждающее письмо такого содержания:

“Милая моя Синтия! Прими от меня еще один дар, который я поместил на твой банковский счет. Денег у меня теперь куда больше, чем нужно мне самому, а поскольку ни жены, ни детей, ни других близких родственников у меня нет, мне доставляет истинное наслаждение делиться с тобой. Полагаю, ты найдешь им достойное применение. Твой любящий дядя Зак.”

На письма она не отвечала, но весьма аккуратно их хранила.

Синтия прекрасно знала, что деньги на самом деле от Густава, у которого были с дядей Заком свои делишки по части уклонения от уплаты налогов, но эти детали ее совершенно не волновали.

Ее беспокоила только полная законность собственного банковского счета, а потому с самого начала она не преминула проконсультироваться у специалиста по налоговому законодательству.

“С вашими письмами все в порядке, — заключил эксперт. — Сохраняйте их и дальше, на случай, если вдруг нужно будет подтвердить, что переведенные вам суммы были дарами и налогами не облагаются. Ваш счет на Каймановых островах тоже ни в малейшей степени не является нарушением закона. Нужно только, чтобы каждый год, заполняя налоговую декларацию, вы не забывали упомянуть о существовании этого счета и занести доход с него, полученный в виде процентов. Тогда все в ваших делах будет чисто”.

Синтия окончательно успокоилась, когда ее очередная налоговая декларация была проверена инспекцией и принята без замечаний. И тем не менее она позаботилась о том, чтобы об ее капитальце на Каймановых островах не знал никто, кроме финансового советника и налоговой службы США. Не собиралась она рассказывать о нем и Дженсену.

Некоторое время он сидел молча и размышлял.

— Деньги в этом деле крайне важны, — заключил он. — Предстоит совершить убийство да так, чтобы оно осталось не раскрытым и никто не болтал потом лишнего… За это придется выложить целое состояние. Думаю, не меньше двухсот тысяч.

— Я смогу заплатить эту сумму, — сказала Синтия.

— Как?

— Наличными.

— О'кей. А сколько ты мне дашь времени?

— Сколько необходимо. Я не ставлю тебе определенных дат. Ищи до тех пор, пока не найдешь действительно нужного человека: умного, хладнокровного, жестокого, умеющего держать язык за зубами — словом, абсолютно надежного.

— Это будет нелегко.

— Знаю. Потому и не собираюсь тебя подгонять. Синтия заранее решила, что сможет подождать, если только будет знать, что в конце концов давно задуманное возмездие непременно свершится.

— Чтобы закончить разговор о деньгах, — сказал Патрик, — не забудь, что и мне тебе придется заплатить немало.

— Да, ты тоже получишь вознаграждение. Главным образом, за молчание. Тот, кого ты наймешь, не должен знать моего имени. Никому и ни при каких обстоятельствах ты не обмолвишься о моей причастности к этому делу, понятно? И вот еще что. Чем меньше подробностей будет мне известно, тем лучше, сообщи мне точную дату не позднее, чем за две недели.

— Чтобы ты успела позаботиться об алиби?

— Чтобы я оказалась за тридевять земель от Майами, — кивнула Синтия.

Синтия дала Патрику Дженсену много времени на подготовку. Но прошло почти четыре года — значительно дольше, чем она предполагала, — прежде чем дело вступило в решающую стадию.

Впрочем, это время промелькнуло быстро, особенно для самой Синтии, которая с невиданной стремительностью взбиралась вверх по должностной лестнице в полицейском управлении Майами. Но ни время, ни успешная карьера нисколько не умерили той ненависти, которую она продолжала питать к своим родителям. И жажда мести в ней горела тем же неугасимым пламенем. Она не упускала случая изредка напоминать Дженсену о его обязательствах, а он неизменно отговаривался тем, что все еще ищет подходящего исполнителя заказа — хитрого, безжалостного, жестокого и, главное, надежного. Такой ему пока не встретился.