На вас повесили дебафф Окаменение (30 секунд)

Окаменение

Ваше тело превращается в камень, а вы лишаетесь возможности двигаться. В этом состоянии ваше тело становится необычайно хрупким и может разбиться. Любые полученные увечья сохранятся после окончания эффекта.

Над головой прошелестело, и так же неторопливо, как в первый раз, в поле моего зрения вплыл Орокс. Его оценивающий взгляд прошёлся по мне: взвесил, измерил и признал недостойным.

Еле слышно заскулил варк’раст.

— Потерпи, мелкий, всё будет хорошо, — сквозь парализованные челюсти неразборчиво пробормотал я.

— О, я бы на это не рассчитывал, — качнул всем телом Созерцатель и выстрелил тремя глазами сразу.

* * *

В себя я приходил медленно и болезненно. Будто сбрасывал последствия долгой лихорадки и высокой температуры.

В голове шумело. Во рту разлилась неприятная сухость, а в душе — напряжение. Уже заранее зная ответ, я заглянул под кожаный доспех. Щенка там не обнаружилось, а способность Призыв спутника горела серым и показывала обратный отсчёт — 24 часа.

Вот теперь это личное.

Если раньше уничтожение поселившейся в шахте твари виделось мне делом общественно полезным, но в целом меня не касающимся, сейчас ситуация кардинально изменилась. За смерть варк’раста я тебе раскалённое олово в глотку залью.

Нужно было отпускать спутника, пока была такая возможность, — пришло запоздалое понимание.

Угу, умные мысли преследовали его, но он был быстрее.

Воскреснуть мне довелось на уже привычной круглой каменной плите. Расположилась она подле крутого обрыва, за границей которого уходил отвесно вниз длинный вертикальный ствол шахты. Его неровные стенки покрывали засохшие пятна крови и обрывки мяса. На небольшом уступе десятком метров ниже валялась обломанная кость. Лучевая.

Похоже, угадал. С похоронами в Диамнек Туаль’дах абсолютно не заморачивались. Заброшенных выработок на всех хватит.

Последнее сообщение, отражённое в боевом логе, не вызывало оптимизма.

Вам нанесли 85 992 единицы урона

Ваншот, как он есть.

Пятнадцать минут спустя я добрался до тупика, где засели остальные члены нашего «могучего» отряда. По пути встретил и вырезал несколько шаркающих по тоннелям зомби-патрулей. Орокс начал брать под контроль всю территорию шахты.

Это позволило компенсировать потерянный от смерти опыт. Минус 148 тысяч, как никак.

— Ну что, выплеснул раздражение? — ухмыльнулась Фурия.

На мой невысказанный вопрос, уточнила:

— От смерти. Смотрели за тобой по интерфейсу и журналу. Вначале портрет мгновенно посерел. Чем тебя так? А потом пошла волна сообщений о полученном опыте.

— Знаешь, нет. Даже не близко. Пока своими руками эту гниду не препарирую, не успокоюсь.

Девушка показала мне на грудь, и я лишь молча покачал головой.

— Через сутки только смогу снова призвать.

— Понятно. Передадим ему пламенный привет от Гринписа, — ожесточённо бросила Фурия.

— Дружище, с возвращением, — помахал рукой Маджестро.

— Расскажешь? — спросила орчанка.

— Уф. Попали мы. На пути к нему туева куча ловушек. Дальше, сам он — босс, 91й уровень, нежить. Зовут Орокс. Архетип — кастер, судя по всему. В ближний бой не лез. Что удалось заметить — развеивание магии, — я начал загибать пальцы, — окаменение, и несколько разных атакующих заклинаний, но это точно не всё. Выглядит, как отрезанная башка с десятком глаз. Каждая стреляет своим заклинанием. Причём все могут давать залп одновременно. Перезарядку засёк — около шести секунд. Комнаты высокие — он умеет летать и пользуется этим на всю катушку. Зомбаки его недалеко ошиваются. И их там реально целая армия. По характеру — огромное ЧСВ и паранойя. Можно попытаться это как-то использовать. И ещё немного поехал черепицей. Такой вот портрет нашей цели. Вопросы?

— Только один, — подал голос кенку, — как добираться до него будем? Я так понял, ты через верхние отверстия пролез, но мы-то летать не умеем.

— Справедливо. Сдаётся мне, там несколько путей должно быть. Во-первых, потому что как-то же он персонал шахты пригнал к себе. Во-вторых, если наш клиент живёт на вечном стрёме, он подготовил себе пути к отступлению. Не мог не подготовить. Предлагаю стартовать поиски с тринадцатого штрека. Именно с него всё и началось.

* * *

В вертикальный ствол, который фигурировал в дневнике безумного бригадира, мы пробились только через час. Долго плутали, ища его, но ещё дольше разбирались с патрулями. Какие-то пришлось пропустить, от ещё одного убежать, сделав крюк через соседний тоннель — слишком много тварей за раз шаркало по каменным коридорам. В итоге, около десятка мертвецов спустя мы стояли на дне глубокого колодца, каждый взяв по одному уровню. В случае Фурии, это был юбилейный пятидесятый.

Получен 59 уровень (+1)

Ваша сила повысилась до 34 (+0.5)

Ваша ловкость повысилась до 159 (+2)

Ваш интеллект повысился до 59 (+1)

Ваша выносливость повысилась до 87 (+1)

Получено 1 единица талантов (8)

Ваше владение одноручными мечами повысилось до 191 (+3)

Ваше владение кинжалами повысилось до 186 (+4)

— Может быть Хуан? — подал голос Маджестро, с трудом вынимая стрелу, засевшую в грудине зомби.

— Что прости? — я озадаченно затряс головой.

— Я говорю, может назвать собаку Хуаном, старина?

— В честь моего прадедушки мексиканского эмигранта? — не смог сдержать я иронию.

— Да нет, в честь собаки из Сильмариллиона, — махнул рукой кенку.

— Сильма… что? — переводила взгляд орчанка то на меня, то на пернатого.

— Книжка старика Толкиена, — объяснил я.

— О, видишь, братишка, ты всё знаешь, — ухмыльнулся музыкант.

— Скорее знаю о, — поправил его я. — Не довелось читать как-то.

— В общем, был там один могучий пёс с таким именем.

— Нет, знаешь, на Хуана он не тянет. Фурия, как думаешь, пролезть сможешь? — я ткнул пальцем в трещину, избороздившую каменную поверхность пола.

— Если что, доспехи сниму, — подумав ответила та.

В итоге убрать экипировку ей всё же пришлось, но мы спустились ещё ниже. Здесь убранство резко теряло сходство с шахтой — исчезли укрепляющие балки, брошенный инструмент и грузовые лифты, которыми поднимали добытую породу. На место им пришли выбивающиеся из земли кристаллы, алый мох и влажные испарения, которые уже за минуту покрыли росой нашу броню. Само пространство имело вид откровенно античный и брошенный.