Нет, если бы Глущенко был злодей, он ни за что не трепался бы на работе о ее травме, тем более что она просила этого не делать. А он трепался, потому что не успела Надежда Георгиевна привезти ее из суда, как тут же позвонил Ярыгин и справился о самочувствии. Потом, видимо, вспомнил, что Глущенко рассказал не просто так, а по секрету, и сразу перевел разговор на судебные Наташины дела, но факт есть факт.

Альберт Владимирович потом звонил сам, странным для себя истеричным тоном звал ее ночевать в клинику. «А вдруг у тебя двухмоментный разрыв селезенки?»

«Спасибо, Альберт Владимирович, хорошая сказка на ночь», – засмеялась тогда Наташа и ехать в клинику категорически отказалась. Глущенко сказал, что дежурит и не может покинуть свой пост, но пришлет ей кого-нибудь, например, Сашину жену, чтобы понаблюдала и отреагировала, если у Наташи начнутся признаки внутреннего кровотечения.

Перспектива провести ночь с унылой и пришибленной женщиной показалась Наташе ужасной, и она соврала, что у нее Надежда Георгиевна осталась.

Про суд Альберт Владимирович не упоминал.

Нет, никакой он не маньяк, просто очень грустно, что он не хочет быть с ней вместе, вот и выдумывается какая-то несусветная дикость.

Защитная реакция, чтобы не грустить и не предаваться отчаянию. Оно еще притаилось впереди, где-то за поворотом, и нападет в самый неожиданный момент, когда Наташа поправится и вернется в клинику, и Глущенко пройдет мимо по широкому коридору со сводчатым потолком, и не остановится, только уронит равнодушное «здравия желаю», как будто между ними никогда ничего не было. Вот тогда станет по-настоящему плохо, а сейчас она словно в анабиозе.

Неожиданно получив каникулы, Надежда Георгиевна растерялась. Долг требовал, чтобы она вернулась в школу, но все ее существо этому противилось. Там Грайворонский, а к встрече с ним Надежда Георгиевна пока не была готова.

Так не хотелось его видеть, что бедная директриса убедила себя, что ничего нет хуже двоевластия. Сейчас ее обязанности исполняет завуч, и неплохо справляется, а если она вернется, немножко поруководит, а потом опять в суд, то только все испортит. Судья обещала, что как только будет готова экспертиза волос, дело закроется в один день. «Все-таки мы тактически неверно определили порядок исследования доказательств, – улыбнулась она, – две недели потеряли на совершенно не информативные показания о личностях жертв и подсудимого, вот и затянули. А если бы сразу допросили биолога, то экспертиза делалась бы как раз, пока мы слушали пустые речи».

Ирина осталась отсиживать рабочие часы, а Надежда Георгиевна вышла на улицу и огляделась. Краем глаза поймала быстро удаляющуюся мелкую фигуру замполита – видимо, он несся к Ларисе Ильиничне на крыльях любви.

Она заглянула в гастроном – по утреннему времени народу совсем мало, надо закупиться, да и домой. Но там бабушка, и после вчерашнего видеть ее не большая охота. Особенно оставаться с нею наедине.

Анастасия Глебовна осталась крайне недовольна, что невестка где-то шарахается, а не салютует триумфальному возвращению свекрови. В этот раз не только обед оказался не обед, но и порядок – не порядок. Зеркало в ванной замызганное, в прихожей натоптано, и это, конечно, мелочи, но они очень красноречиво говорят о неуважении. Разумеется, старую дохлятину уважать не за что и незачем, она всего лишь положила всю жизнь ради семьи сына, полностью отказавшись от собственных нужд и интересов. Боже мой, да у нее нет никакого права злиться на невестку, теперь это ее дом, и она вольна разводить в нем любую грязь, но все же, все же…

Короче говоря, домой не тянуло.

Подумав немного, Надежда Георгиевна отправилась в Анину школу.

До конца уроков оставалось еще полчаса, и она покурила, спрятавшись за киоском «Союзпечати». Можно было наведаться к местной директрисе, но Надежда Георгиевна решила не афишировать свое присутствие и дождалась дочь в раздевалке.

– Мама? Что случилось?

– Ничего, не волнуйся. Просто я освободилась из суда, – сказала Надежда Георгиевна и рассмеялась, заметив, как испуганно посмотрела на нее Анина подружка Валя. – Думала, может, прогуляемся?

Аня замялась:

– Мама, но мы с Валей хотели…

Надежда Георгиевна с болью в сердце увидела, как сгорбились при этих словах плечи дочери. Думает, она сейчас заорет, как бешеная: «какие-то девки тебе дороже родной матери», что ж, были такие прецеденты.

– Так мы Валю с собой возьмем, – улыбнулась она, – или точнее, вы с Валей возьмите меня с собой. Куда вы хотели?

– Не придумали еще, теть Надь, – встряла Валя, покачав головой с невообразимым начесом. – А вы куда хотите?

Сначала решили покататься на речном трамвайчике, но, когда дошли до пристани возле Аничкова моста, подул сильный ветер, и сойти на палубу не рискнули.

Вдруг Надежда Георгиевна вспомнила, что никогда не была в стереокино, а до него всего-то метров двести. Двинулись туда, но фильм показался неинтересным, и они пошли дальше по Невскому в сторону площади Восстания, заглядываясь на витрины кинотеатров и выбирая, что посмотреть.

В «Колизее» шло «Укрощение строптивого», нашумевшее кино, от которого Лариса Ильинична была в полном восторге, и Надежда Георгиевна авансом решила, что фильм поэтому должен быть примитивный и даже пошлый.

Судя по названию и сюжету, многократно пересказанному русичкой, фильм никаких высоких чувств не пробуждал и ни к чему хорошему не призывал, но девчонки замерли возле витрины, и Надежда Георгиевна купила билеты, даром что детям до шестнадцати нельзя. Она верила в советскую цензуру и знала, что благодаря ей матери не придется краснеть, глядя фильм рядом со своей несовершеннолетней дочерью.

До сеанса оставалось еще полтора часа, и она повела Аню с Валей в «Сладкоежку», где они попили кофеек и съели по фирменному пирожному «Ночка», и так охмелели от взбитых сливок, что едва не опоздали на фильм.

Давно она так не смеялась! Вообще очень давно не была в кино, после рождения Ани, кажется, ни разу, а по телику все время попадала на идеологически правильные, воспитательные, но невыносимо скучные фильмы. Смешно сказать, но ей ни разу не удалось посмотреть фильм «Кавказская пленница» от начала и до конца. Прямо рок какой-то: как только по телевизору показывали хорошее кино, у бабушки случался приступ, или у детей температура, или что-то в таком духе.

Надежда Георгиевна хохотала до слез, а во время финальных титров, покосившись на девочек, сообразила, что фильм понравился ей больше, чем им. Ну да, Аня вон какую литературу читает, ее не удивишь народным юмором. Станут теперь с Валей презирать ее, тупую и недалекую. «Ты представляешь, Валя, я думала, моя мама культурная женщина, а она ржет над такой фигней!» Представив, как Аня это говорит, она снова расхохоталась.

Проводив Валю, они пошли вдвоем домой. Надежда Георгиевна держала Аню за руку, совсем как раньше, когда дочь была маленькая и доверяла ей. Хороший день они сегодня провели, но, увы, не настоящий.