не свой. Алекс сказал, что вы говорили о его прошлом и этот разговор был не из приятных.

– Да, мы немного повздорили, – отвечаю я, вспоминая нашу последнюю встречу. – Но все закончилось хорошо.

– В этом и проблема. Алекс понял, что это ни так. Ты ведь всеми силами пыталась показать, что все хорошо, но он тебя раскусил. К тому же ты не звонила ему после этого.

Отвожу свой взгляд в пол. Я думала, что у меня отлично получилось его убедить в обратном.

– На самом деле у меня было очень много дел, – оправдываюсь я. – Правда.

– Из – за того, что ты его отталкиваешь, Алекс сильно переживает. Ваша дружба для него очень многое значит. А твое появление два месяца назад сбило его с толку, я никогда не видела его таким. Знаешь, он действительно многое пережил, когда ты уехала.

Я снова смотрю на нее. Начинаю понимать, что она в курсе всей моей истории.

– В его жизни были нелегкие времена. Алекс сбегал из дома и не ночевал там, – она переводит дыхание.

Смотрю на нее, не веря своим ушам. Ничего о таком я даже предположить не могла.

– Я ничего не знала об этом, – отвечаю я, посмотрев на нее с любопытством.

– Он не говорит об этом, потому что ему тяжело и не хочет расстраивать тебя. Алекс слишком хорошо знает, что может произойти с тобой.

И я понимала, о чем говорит Эмили. Потому, что его откровения я могу принять на свой счет. Поэтому Алекс не говорит мне о своем прошлом.

– Каждый раз, когда он пытается сблизиться с тобой, ты выстраиваешь стену вокруг себя.

Я глубоко вздохнула, качая головой.

– Это происходит не только по отношению к нему, – признаюсь я. – Мне тяжело открыться вообще кому – то.

Эмили пристально посмотрела на меня.

– Мы с ним встречаемся уже четыре года, и за это время он лишь частями открывался для меня. Это было невероятно тяжело, и мы даже сильно ссорились из – за этого. Я думаю, что когда – нибудь он расскажет тебе обо всем. Просто должно прийти немного времени.

– Я понимаю.

– Ты делаешь то, что считаешь нужным, но когда – нибудь, он сдастся, как когда – то сделал это по отношению ко мне.

– Ты значишь для него намного больше, – говорю я ей. – Между вами не должно быть секретов.

Эмили потянулась и дотронулась до моей руки.

– Я поняла, что ты тоже очень важный человек в его жизни. Теперь, когда ты рядом с ним, он пытается уберечь тебя от всего плохого в этом мире. Алекс не смог это сделать раньше, поэтому так трепетно относится к тебе сейчас. Не вини его за это.

– И, что мне делать?

– Для начала просто позвони ему. Он очень скучает, – с улыбкой на лице, просит Эмили.

Глава 47

На самом деле я не готова была признавать, что у меня наступил творческий кризис. Я говорила об этом вслух, но внутри я отказывалась в это верить. Это было очень странное чувство. Как только я ощущала вдохновение, которое проникало в каждую клеточку моего тела, это чувство тут же исчезало, не успевая взять кисть в руки. Это происходило и последние два дня, это было ужасно. Я ничего не могла с этим сделать, а у меня оставалось ни так много времени до встречи с мистером Хаберни.

Внутри я понимала, что побуждает меня рисовать. Я всегда изображала людей, которые причиняли мне боль. Именно чувство боли и страдания давали мне толчок в спину. Эти дни я пыталась, что – то поменять в своей голове. Я заставляла себя поверить в то, что это ни так и я способна на большее. Мне не хотелось больше вдохновляться от боли и страдания, потому что именно это побуждало создавать нечто невероятное на холсте. Будто я выплескивала так всю свою злость.

Я устало вздохнула, уставившись на белое полотно. Кажется, я уже сто лет не рисовала полноценные картины. Мне казалось, что я уже забыла, как это делать. Все же сосредоточившись на работе, я решила отогнать все лишние мысли. Я приступила к холсту сразу же, как надела наушники в уши. Не стоит отрицать, что встреча с таким потрясающим художником зажгло во мне что – то, чего я давно уже не испытывала. Я должна была сосредоточиться на этом чувстве. Когда кисть коснулась холста, я осознала, как мне этого не хватало. Я не успела начать картину, но уже не могла дождаться, когда ее закончу, чтобы показать эту работу мистеру Хаберни.

Когда отец увез меня из Бостона в том, что со мной произошло, я винила всех вокруг себя, даже Алекса. В частности, потому что его мне больше всего не хватало. Я злилась, сильно злилась. Когда я начала снова рисовать, то первым портретом был образ моего друга. Я была в ярости из – за того, что сейчас он не со мной. Всю обиду я выплеснула в портрет, который до сих пор храню.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я начала замечать, что у меня получился какой – то образ. Смутно было что – то разглядеть на холсте, но я была рада, что у меня хоть что – то вышло.

Я вытащила наушники из ушей, выключая музыку на телефоне, и снова посмотрела на холст.

– У тебя отлично выходит, – подбадривающе произносит голос за моей спиной. Это заставило меня вздрогнуть. Я повернулась. В дверях, конечно же, стояла Джессика. Она очень любит появляться здесь неожиданно.

– Ты меня до чертиков напугала! – говорю я ей, когда она подходит ближе и рассматривает мою работу. – Что ты тут делаешь?

Я посмотрела на телефон и убедилась, что уже очень поздно. Время два часа ночи, а завтра мне рано вставать на работу. Эти четыре дня самые тяжелые в моей жизни.

– Прости, но я решила переночевать у тебя. Ты не против?

– Конечно, нет.

Я была рада ее видеть.

– У вас с Брендоном все хорошо? – спросила я на всякий случай.

Джессика теперь уставилась на меня.

– Твоя подруга приехала к тебе, чтобы убедиться, что ты еще не сошла с ума. Ты собираешься ложиться?

Убедившись, что у нее все впорядке, я начинаю собирать кисти и убирать краски на место.

– Да, конечно собиралась, – вру я.

Джессика в изумлении осматривается по сторонам. За эти дни, у меня в комнате настоящий беспорядок. Я сумела превратить это место в свою мастерскую совсем