— Ну, ладно, поверю вам на слово…

Лис взял флешку, вставил в разъем ноутбука. Некоторое время он слушал и смотрел на экран. Ага, вот, значит, в чем все дело: московский криминал попер на Тиходонских, причем с подачи Антона… Ай да Антоша, ай да миротворец! А вот второй эпизод — уродливый бульдог Гарик сидит с типичным нагломордым буржуином и «трет» с ним о воровской короне… И, похоже, все у него на мази. Вон оно, какие дела, оказывается, тут раскручиваются!

Сочнев внимательно наблюдал за подполковником. Впрочем, прочесть что-то на его лице было совершенно невозможно.

— Ну, что ж, материал представляет определенный оперативный интерес, — наконец, сказал Лис. — И что дальше?

Сочнев облизнул губы. Сердце колотилось где-то в районе горла. Сейчас все и решится.

— Я полностью прекращаю копаться в истории с вашим похищением. А вы оставляете без движения воронежский материал. И возвращаете мне удостоверение.

Лис выдержал паузу и сказал отчетливо:

— С воронежским материалом это возможно. А вот насчет удостоверения…

Он с сомнением покачал головой.

«Вот и все, — подумал Сочнев без всякого удивления. — Нижайший поклон, сир, сдаюсь, вот моя шпага… Ага… А „сир“ просто отымел меня в удобной позиции…»

— Значит, вы мне не поможете? — убитым тоном проговорил он.

Лис пожал плечами, придвинул внутренний телефон.

— Хочу помочь. Сейчас узнаю последние новости…

И спросил в трубку:

— Удостоверение эфэсбэ не подбрасывали?

Внимательно выслушал ответ, кивнул. Взглянул на застывшего в ожидании Сочнева. Улыбнулся.

— Вам повезло!

Он придвинул лист бумаги, быстро набросал схему.

— Вот Первомайский парк, главный вход, справа фонтан, над ним беседка. От беседки второе дерево на север. Там дупло. Все понятно?

Майор смотрел на него, открыв рот.

— Нет…

— Объясняю: по оперативной информации, карманники спрятали в этом дупле какое-то удостоверение. Говорят — серьезное! Так что лучше поспешить…

Сочнев даже не попрощался. Он выбежал из кабинета, пробежал по коридорам, протарахтел по лестнице, вылетел на улицу и взял такси. Через десять минут он ворвался в Первомайский парк, взбежал на возвышение к беседке. Дерево было старым, с нездоровой зеленоватой корой, которая отсвечивала морозным глянцем. На коре было вырезано: «Группа 1114 — козлы». Он плохо разбирался в деревьях, но тут он почти не сомневался — это была липа. Ли-па, понимаешь… Он даже чуть не закричал на весь парк: «Липа-а!!!» А еще: «Сука!!!»

Потому что никакого дупла там не было.

Не было!

А дерево липа — второй вазелин!

Лис отымел его еще раз… в самой, можно сказать, извращенной форме.

Сочнев готов был выть и рвать на себе волосы. Поверил! Поверил, дурак!

Потом он затих.

Запрокинул голову, стянул с головы шапку. Какое-то время стоял так с закрытыми глазами. Лицо обвевал холодный ветер, виски ломило от холода…

Наверное, так стоят самоубийцы в последние минуты перед тем, как прыгнуть с моста. Но Сочневу некуда было прыгать. В конце концов он открыл глаза и…

И увидел дупло. То самое. Оно было высоко, метрах в двух от земли, поэтому он его не заметил сразу.

Сочнев вытер рукавом губы и полез на дерево. У него ничего не получилось, зацепиться было не за что. Мимо проходили какие-то пэтэушники, оглянулись на майора, заржали и пошли дальше. Он даже не обратил на них внимание. Подбежал к скамейке, схватился за тяжеленную бетонную урну и, кряхтя, поволок. С трудом дотащил, прислонил к дереву, стал карабкаться. Только бы никто не помешал… Только бы не появился какой-нибудь милиционер — участковый или патрульный… Сперва он провалился ногой в урну, чуть пальцы не переломал. Потом встал тверже, выпрямился, схватился левой рукой за ствол, правую вытянул как можно выше и дальше.

Достал. Рука зашарила по чему-то холодному, колючему… Стекло, что ли, туда набросали?.. Потом пальцы нащупали пухлый прямоугольник, только почему-то скользкий. Сочнев застыл, не решаясь извлечь его наружу. А если и здесь обман? Если ему подкинули какую-нибудь дрянь?

Сочнев вынул руку. Это было его удостоверение, завернутое в полиэтиленовый пакет. Он спустился на землю, развернул пакет, внимательно рассмотрел находку. Все в порядке, за прошедшие несколько дней документ ничуть не пострадал.

Майор защелкнул карабин цепочки на обложке удостоверения, бережно положил во внутренний карман, другой конец цепочки пристегнул к поясу, как положено.

— Эй, мужчина, зачем урну оттащил? — раздался сзади визгливый женский голос. — Я щас милицию вызову!

Он обернулся. Дворничиха с метлой и свистком наизготовку пристально сверлила его недобрым взглядом.

— Вызывай кого хочешь! — буркнул Сочнев и направился к выходу из парка. Он уже никого не боялся, в том числе и всей милиции Тиходонска. Кроме, пожалуй, одного сотрудника…

Дворничиха проводила его опытным взглядом, спрятала свисток в карман и сама стала кантовать урну на место.

Уверенной походкой Сочнев шел по улице. Он снова стал властным и уважаемым человеком. Заноза из души была вытащена, настроение улучшилось, но все-таки что-то его угнетало.

«Неужели все дело в ксиве? — думал он. — Что же это за ерунда, если за кусок картона и бумажку с голограммой тебя могут с грязью смешать? Значит, если ЦРУ наймет карманников и они украдут сотню наших удостоверений, то всю эту сотню офицеров можно завербовать голыми руками? Так и получается! Но это же чушь собачья!»

Он вздохнул.

«Правильно говорят: без бумажки ты букашка… Хотя тот же Лис и без ксивы не станет букашкой…»

Лис в это время тоже вспоминал Сочнева. Майор спецслужбы, пойманный на служебных упущениях, сдался, поднял руки и запросил мировую. А бандит Гарик Речпортовский, у которого руки по локоть в крови, послал его на три буквы! Потому что один живет по законам и установленным правилам, а второй кладет на все законы с прибором. И, как ни странно, именно поэтому он неуязвимей, чем майор ФСБ! Считает себя «королем Тиходонска»! А теперь станет вором в законе и вообще распоясается! Только никем он не станет. Потому что есть такой опер — Лис его прозвище!

Что за голимая пора,

Что за весёлые приметы:

Шестёрки лезут в фраера,

А фраера — в авторитеты!

…Шампань и водку не ерши,

Не парафинь святое дело:

В воры полезли торгаши,

В закон попёрли беспределы!

А.Сидоров. «Ростовская босяцкая»