этому клубу с желанием выступить на сцене, но в последний момент её тело подвело её, и она даже не смогла пройти дальше входа. Неужели всё настолько плохо? Когда она направлялась сюда, она была чертовски уверена в себе и своих силах, но почему она так и не смогла преодолеть собственный страх сцены? Почему тогда в тот раз ей удалось нормально выступить?

Ах, да… С ней же был Син.

Именно он помог ей тогда преодолеть свой страх, и именно тогда она пообещала себе, что теперь будет выступать на сцене, но сейчас… сейчас она не верила собственному обещанию. Ей хотелось сбежать, хотелось спрятаться, хотелось просто уйти и больше никогда сюда не приходить. Она была разочарована в себе и ничего с этим поделать не могла.

«Трусиха… Самая настоящая никчёмная трусиха!» — гневалась на себя в мыслях Джиро, надеясь, что это сможет ей помочь продвинуться вперёд, но эффект от этих слов был совершенно иной.

«Видимо, мне просто не суждено нормально выйти на сцену в одиночку. Тогда мне помог Син, а сейчас его нет, как и моей былой уверенности в себе. Я просто ничтожество.» — продолжала самокопания Кьёка, всё глубже и глубже погружаясь в пучины отчаяния, что она сама и создала.

Развернувшись в противоположную сторону от клуба, Джиро зашагала прочь от здания, осознав, что в этот раз ничего не выйдет.

Она сдалась.

И всё бы так и закончилось, если на её пути вновь не появился он.

— Решила сыграть этой ночью? — задал вопрос знакомый голос.

Кьёка подняла голову и увидела перед собой знакомый силуэт, на который падала тень. Свет сюда слабо попадал, так что часть улице была в полумраке. Однако, этот голос она смогла узнать, ведь именно он тогда и смог помочь ей сделать свои первые шаги. В один миг на глазах Джиро ступили слёзы, но она быстро вытерла их, не желая показывать свою слабость ему.

— Что ты тут делаешь? — спросила Джиро, пытаясь задать вопрос так, чтобы в её голосе не было надрывов.

— Решил скрасить эту ночь выступлением на сцене. Разве ты не пришла сюда по той же причине? — не унимался собеседник.

— Я… — попыталась сказать Джиро и к её горлу тут же подступил ком. — … не… могу… — ответила она и чуть не заплакала.

— Боишься? В прошлый раз у тебя получилось великолепно. Почему в этот раз ты сдалась так быстро? — собеседник продолжал задавать вопросы, пытаясь добиться ответов от Кьёки.

— Да… Я боюсь. Я боюсь сцены, боюсь толпы людей, боюсь критики и боюсь осуждений. Я понимаю, что у меня… нет настоящего таланта, который бы смог сделать из меня хорошего артиста. Единственное, что у меня есть — это вот эти грёбанные штекеры, которые могут только слушать! — перешла в истерику Джиро, уже не скрывая слёз. — Всё навалилось комом: сначала нападение злодеев, потом то хорошее выступление, во время которого я вообразила себе, что теперь смогу стать хорошим артистом, потом наши одноклассники наткнулись на Штейна и чудовищ Лиги Злодеев, затем я узнала, что тот, кого я считала своим самым настоящим другом, скрывает от меня что-то и не хочет меня в это посвящать, посылая угрозы в мой адрес, а теперь я стою тут и понимаю, что ничего, блядь, не изменилось! Я всё такая же трусиха, которая боится всего! Я… жалкая… — уже тихим голосом договорила Кьёка и упала на колени, прикрыв лицо руками. Слёзы так и текли из её глаз, а сама она даже не старалась бороться с нагрянувшей истерикой.

Свет луны упал на лицо неизвестного собеседника, коим оказался Айкава Син. Его лицо не выражало эмоций, но в его глазах можно было увидеть понимание и сочувствие. Да, со стороны он выглядел бездушной машиной, но внутри он всё же был таким же человеком, как и все остальные.

— А с чего ты взяла, что у тебя ничего не получится? — задал вопрос Син, смотря на Джиро свысока.

Кьёка подняла голову и посмотрела в живые глаза Сина, которые отражали блеском от света луны.

— У меня нет подходящей причуды. — ответила она.

— А разве для этого нужна причуда? Как мне кажется, и без неё можно спокойно жить и успешно выступать. — безразлично ответил Айкава и пожал плечами. — Ты боишься, что тебя станут критиковать и осуждать, но разве это… не норма? У любого артиста есть ненавистники и откровенные враги, которые постоянно пытаются унизить того, кем восхищаются остальными. Такие люди будут всегда и везде, но при этом у тебя также будут и те, кто будет поддерживать тебя и следовать за тобой — у тебя будут собственные фанаты. Их будет намного больше, чем ненавистников, а вскоре и последние перейдут в первый лагерь. Нужно лишь… преодолеть собственные страхи и хорошенько постараться. Для этого не нужна причуда.

Кьёка слушала и не перебивала. В его словах был смысл, но в её голове вырисовывался другой образ, который и мешал ей посмотреть на вещи с другой стороны.

— Люди придают причудам слишком много важности. Раньше люди как-то обходились без них. И что же было в то время? Было множество артистов, которые выступали на сцене и радовали своим творчеством людей, и было это во все времена. Сейчас же все стали мыслить так, что для того, чтобы делать что-то хорошо, нужна причуда. Как по мне, так это смешно. Так могут говорить лишь те, кто просто оправдывает свою слабость! — сказал Син и посмотрел на Кьёку с некой строгостью в глазах. — В нашем мире живёт много беспричудных людей, и все они стараются и добиваются успехов, не имея при этом в своём арсенале какие-либо суперспособности. Всё, что у них есть — это труд, упорство и желание добиться цели. Скажи мне, Джиро, ты хочешь выступать на сцене и радовать людей своим голосом? Своими песнями? Да даже своим простым появлением на сцене? Хочешь ли ты приносить радость людям? Хочешь ли ты отвлекать людей от проблем своим творчеством? Хочешь ли ты, чтобы они становились счастливее, когда ты поёшь? — начал задавать вопросы Син и присел так, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами Джиро.

Кьёка не могла ему ответить. Точнее, она хотела, но ей что-то мешало. Создалось впечатление, что она просто стала немой. Она будто потеряла голос, или же она резко разучилась