Мы медленно прогуливаемся, дышим полной грудью, а перед нами идёт молодой человек с мальчиком. Мальчик побежал вперёд, споткнулся и упал. Спокойно поднялся и снова побежал. А молодой отец как-то даже и не среагировал. И Рязанов говорит: «Надо же, какой молодец ребёнок – упал и не заплакал! И папа молодец – наш бы начал ахать, сюсюкать, баюкать…» И тут парень поворачивается к нам и говорит радостно: «Вы – русские?!» Удивительно, что первый же встреченный нами в Никосии человек оказался выпускником Института дружбы народов имени Патриса Лумумбы!..

Та часть острова, которая досталась после войны киприотам, была ещё почти совсем не освоена. На месте Лимассола, нынче огромного города, было крошечное поселение вокруг завода кипрских вин. Естественно, нас туда повезли на экскурсию. Показали производство, накормили-напоили и с собой дали неподъёмную ношу – по паре ящиков самых лучших вин…

В Пафосе вообще ничего не было, кроме развалин древнего амфитеатра и раскопок. Туда нас тоже свозили, хотя ещё далеко было до строительства сегодняшней скоростной дороги и ехать пришлось очень долго по узкому серпантину.

Естественно, по пути нас завезли к тому месту, где, по преданию, родилась из морской пены и вышла на берег Афродита. Сопровождающие нас киприоты рассказали: считается, что, если женщина искупается в этом месте, она будет всегда молодой, красивой и любимой. Услышав это, я моментально разделась и полезла в воду – к ужасу наших сопровождающих: в ноябре они не купаются! На самом деле было немножко прохладно, потому что день был пасмурный, но вода тёплая – градуса 22. Я с верой в то, что «будет мне счастье», поплыла. И тут Рязанов не выдержал. Со словами: «Я тоже хочу быть Афродитом!» – он скинул с себя одежду и бултыхнулся в море. И потом он всем рассказывал, что «в этот момент море вышло из берегов»…

Лет через десять мы с Эльдаром Александровичем опять оказались в одной связке – полетели на кинофестиваль в Сингапур. И вот после всех мероприятий, перед отлетом в Москву, принимающая сторона решила нам устроить день отдыха и вывезти на катере в море. Рязанов потом всем рассказывал: «После поездки я эту женщину возненавидел! (Это про меня.) Представляете: жара 40 градусов! Я, толстый человек, сижу в каюте под кондиционером, обливаясь потом! В руках – стакан воды со льдом! И вдруг в иллюминатор вижу, как по раскалённой палубе – в бикини, с полотенцем через плечо, идёт артистка Варлей! Расстилает на палубе полотенце и ложится загорать!!! Если бы вы были на моём месте, вы бы тоже её возненавидели!..»

Есть один человек, о котором я не могу не рассказать, просто не имею права – Юрий Владимирович Никулин. Не только потому, что я снималась с ним вместе в «Пленнице» и ещё нескольких фильмах. Не только потому, что мне в детстве посчастливилось вместе с ним выходить на один манеж. А потому, что это был человек, которого любили все, потому что он умел творить добро…

После похорон Никулина я сидела дома, обливаясь слезами, и писала для одного из изданий статью «Памяти Никулина». Она длинная, поэтому полностью приводить её не буду – процитирую несколько отрывков…

«Дорогой, нежно любимый всеми Юрий Владимирович! Добрый клоун из моего детства…

„Дядя Юра“ – звали Никулина мы, ученики студии при Московском цирке на Цветном бульваре, цирке, который позже стал Цирком Никулина. Мне тогда было 12 лет…

Сейчас столько лет моему младшему сыну. Он так мечтал взять у Никулина автограф, просил меня. И – всё думалось: успеется!.. Но… никогда нельзя откладывать на завтра – завтра может быть поздно!..»

Нет ни у Саши, ни у меня автографа Юрия Владимировича!.. Зато есть предисловие к одной из моих книг стихов…

По замыслу издателей моя книга «Кружась над золотыми куполами» должна была выйти с предисловием Никулина, и они попросили меня обратиться к Юрию Владимировичу, что я и сделала. Юрий Владимирович очень серьёзно выслушал меня и попросил занести на служебный вход цирка подборку моих стихов, чтобы он мог их прочитать…

Через два дня Никулин сам позвонил мне и сказал: «Девочка! Я прочитал твои стихи. Они мне понравились. Я напишу предисловие». А ещё через несколько дней он передал мне вариант предисловия. Оно было написано абсолютно «никулинским языком» – что, с моей точки зрения, означает простоту, искренность и абсолютную незаштампованность мысли. Юрий Владимирович умел очень точно и тонко выражать свои мысли и эмоции – лаконично, ёмко и в то же время естественно и легко…

Приведу его полностью – не только потому, что оно небольшое, а потому что оно очень точно передаёт и атмосферу событий, и характер самого Юрия Владимировича:

И подпись-автограф – Ю. Никулин. 18.03.96.

Так что можно считать, что автограф Юрия Владимировича у меня всё-таки есть!