мог сделать, кроме как поцеловать ее? Но даже когда он обнял ее и положил руку на красивую голову с ее золотым богатством, едва уловимая боль пронзила его сердце, и он почувствовал себя виноватым в каком-то предательстве.

Некоторое время они стояли почти в тишине. Она была слишком мудра, чтобы портить ему настроение, бок о бок. Затем он взял ее под руку.

– Давай войдем, – сказал он. – Мне сказать маме сегодня вечером, Ленор?

– Почему бы и нет, – пробормотала она, прислоняясь к нему и глядя на него глазами, горящими от сдерживаемой страсти и преданности. – Почему нет? Как ты думаешь, они не обрадуются?

– Да, – сказал он и вспомнил, как по-другому говорила Стелла. – В конце концов, – подумал он со вздохом, – я сделаю очень многих людей счастливыми и довольными. Очень хорошо, – сказал он, – я им скажу.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, прежде чем они вышли на свет, и она не уклонилась от его поцелуя, но подняла губы и встретила его ответным поцелуем.

Были мужчины, и немало, которые отдали бы несколько лет своей жизни за такой поцелуй прекрасной Ленор, но он, Лейчестер, принял его без трепета, без лишнего сердцебиения.

Не было особой необходимости рассказывать им о том, что произошло; графиня мгновенно поняла по лицу Ленор, бледному, но в нем светился триумф, что час настал и что она победила.

В своей грациозной манере она подошла к графине и наклонилась, чтобы поцеловать ее.

– Я сейчас поднимусь, дорогая, – сказала она шепотом. – Я довольно устала.

Графиня обняла ее.

– Не слишком устала, чтобы увидеть меня, если я приду? – сказала она шепотом, и леди Ленор покачала головой.

Она на мгновение вложила свою руку в руку Лейчестера, когда он открыл перед ней дверь, и посмотрела ему в лицо, но он не отпустил ее так холодно и, поднеся ее руку к своим губам, сказал:

– Спокойной ночи, Ленор.

Граф вздрогнул и уставился на это знакомое приветствие, а лорд Чарльз поднял брови, но Лейчестер подошел к камину и с минуту молча смотрел в него.

Затем он повернулся к ним и сказал в своей спокойной манере:

– Ленор обещала стать моей женой. У вас есть какие-нибудь возражения, сэр?

Граф вздрогнул и посмотрел на него, а затем с выразительным кивком протянул руку.

– Протестую! Это, пожалуй, самая мудрая вещь, которую ты когда-либо делал, Лейчестер.

Лейчестер странно улыбнулся ему и повернулся к матери. Она ничего не сказала, но глаза ее наполнились слезами, она положила руку ему на плечо и поцеловала.

– Мой дорогой Лейчестер, я поздравляю тебя! – воскликнул Чарли, заламывая руку и радостно сияя. – Честное слово, это … самая счастливая вещь, с которой мы сталкивались за много дней! Клянусь Джорджем!

И, отпустив руку Лейчестера, он схватил руку графа, сжал ее и, в свою очередь, схватил бы руку графини, если бы она не отдала ее ему по собственной воле.

– Мы должны в какой-то мере поблагодарить тебя за это, Чарльз, – сказала она тихим голосом и с благодарной улыбкой.

Лейчестер прислонился к каминной полке, заложив руки за спину, его лицо было напряженным и задумчивым, действительно почти отсутствующим. Он был похож на человека из сна.

Граф разбудил его одним-двумя словами.

– Это очень хорошие новости, Лейчестер.

– Я очень рад, что вы довольны, сэр, – тихо сказал Лейчестер.

– Я более чем доволен, я в восторге, – ответил граф в своей спокойной манере. – Я могу сказать, что это исполнение надежды, которую я лелеял в течение некоторого времени. Я верю, более того, я знаю, что вы будете счастливы. Если вы этого не сделаете, – добавил он с улыбкой, – это будет ваша собственная вина.

Лейчестер мрачно улыбнулся.

– Без сомнения, сэр, – сказал он.

Старый граф потер руки, точно так же, как он делал в Доме, когда собирался произнести речь.

– Ленора – одна из самых красивых и очаровательных женщин, которых мне довелось встретить; твоя мать и я сам, могу сказать, считали ее дочерью. Перспектива получить ее из твоих рук, как одну из них, по правде говоря, доставляет мне самое сильное удовольствие.

– Спасибо, сэр, – сказал Лейчестер.

Граф кашлянул, прикрыв рот рукой.

– Я полагаю, – сказал он, взглянув на изможденное лицо, – что не будет никакой задержки в том, чтобы сделать ваше счастье полным?

Лейчестер чуть не вздрогнул.

– Ты имеешь в виду…?

– Я имею в виду ваш брак, – сказал граф, пристально глядя на него и удивляясь, почему он должен быть таким тупым и в целом мрачным, – конечно, конечно, ваш брак. Чем скорее, тем лучше, мой дорогой Лейчестер. Нужно будет подготовиться, а на это всегда требуется время. Я думаю, если ты сможешь убедить Ленор назначить более раннюю дату, я бы сразу же встретился с “Харбором и Харбором”, семейными адвокатами. Вряд ли мне нужно говорить, что все, что я могу сделать для ускорения дела, я сделаю с радостью. Я думаю, тебе всегда нравилось это место в Шотландии, оно у тебя будет, а что касается дома в городе, ну, если ты еще не придумал, то есть дом на площади…

Лицо Лейчестера на мгновение вспыхнуло.

– Вы очень добры ко мне, сэр, – сказал он, и впервые в его голосе прозвучало какое-то чувство.

– Чепуха! – сердечно сказал граф. – Ты знаешь, что я сделаю все, все, чтобы сделать твое будущее счастливым. Поговори об этом с Ленор!

– Я сделаю это, сэр, – сказал Лейчестер. – Я думаю, что сейчас поднимусь к Лилиан, она ждет меня.

Граф взял его за руку и пожал ее так, как не пожимал уже много дней, и Лейчестер пошел наверх.

Графиня вышла из комнаты, но он обнаружил, что она ждет его.

– Спокойной ночи, мама, – сказал он.

– О, Лейчестер, ты сделал меня, всех нас, такими счастливыми!

– Да, – сказал он и улыбнулся ей. – Я очень рад. Видит бог, я достаточно часто делал тебя несчастной, мама.

– Нет, нет, – сказала она, целуя его, – это искупает все … за все!

Лейчестер смотрел, как она спускается по лестнице, и у него вырвался вздох.

– Ни один из них не понимает, ни один, – пробормотал он.

Но был один, кто наблюдал за ним и понимал.

– Лейчестер, – сказала она, протягивая к нему руки и почти вставая.

Он сел в изголовье дивана и положил руку ей на голову.

– Мама только что сказала мне, Лей, – пробормотала она. – Я так рада, так рада. Я никогда еще не была так счастлива.

Он молчал, его пальцы ласкали ее щеку.

– Это то, на что мы все надеялись и молились, Лей! Она такая хорошая, милая и