– Чудесно, – сказал Аллейн. – И как был фильм, интересный?

Девушки разразились стыдливым смехом.

– Понятно. Один из этих?

– Ну!

– Кто-нибудь еще знал, что вы собираетесь за покупками?

– Нет, никто, – ответила Джи Эм Джонсон.

– Да нет, знал, ты что, с ума сошла? – возразила Марлина Биггз.

– Да нет же.

– Знал-знал. Доктор знал. Он вошел, как раз когда она с нами разговаривала.

– Доктор Шрамм вошел и услышал ваш разговор? – небрежно уточнил Аллейн.

Они подтвердили это и вдруг утратили всякий интерес к беседе.

– Ну, что ж, девушки, желаю насладиться очередным разухабистым фильмом и наесться булочек с кремом.

Закончив беседу с девушками, Аллейн пошел к управляющему отелем, которому их визит доставил наименьшее удовольствие. Тот поспешно провел их в свой кабинет, предложил что-нибудь выпить и явно обрадовался, когда они отклонили его предложение.

– Я хотел узнать насчет комнаты, – начал он. – Как долго она еще будет вам нужна? К следующей неделе мы ожидаем наплыв гостей, так что она нам очень понадобится, понимаете ли.

– Надеюсь, это наш последний визит, – бодро сказал Аллейн.

– Не сочтите за невежливость, но я тоже надеюсь. Хотите, чтобы кто-нибудь вас проводил наверх?

– Мы сами, спасибо. Пошли, Фокс, – Аллейн быстро направился к лифтам. – En avant[101]. Наступает один из ваших любимых моментов.

Второй этаж казался пустынным. Они бесшумно дошли по затянутому ковровой дорожкой коридору до комнаты номер двадцать. Дактилоскопист и фотограф закончили здесь свою работу, и дверь оставалась опечатанной. Фокс уже было собрался сорвать печать, когда Аллейн остановил его:

– Одну секундочку. Взгляните на это.

Напротив двери, ведущей в спальню, имелась ниша, занавешенная шторой. Он приподнял штору и увидел пылесос.

– Очень удобное укрытие, не правда ли? У вас фонарь с собой?

– Совершенно случайно – да, – ответил Фокс и передал ему фонарь. Аллейн вошел в нишу и задернул штору.

В дальнем конце коридора лифт, прежде чем остановиться, издал подвывающий звук. Из него вышли сестра Джексон и еще какая-то женщина. Фокс, с проворностью, удивительной для человека его габаритов, шмыгнул в нишу вслед за своим начальником.

– Сама лично, собственной персоной, – шепнул он. Аллейн выключил фонарь.

– Она вас видела?

– Видела, но не узнала.

– Это невозможно. Стоит раз увидеть…

– И кто-то еще вышел из лифта.

– Вам незачем прятаться, дуралей. С какой стати?

– Она меня смущает.

– За вами штора оттопыривается.

Однако было уже поздно. Штору внезапно отдернули, и за ней возникла сестра Джексон. Она испуганно вскрикнула.

– Доброе утро, сестра, – сказал Аллейн и включил фонарь, направив луч прямо ей в лицо. – Простите, что напугали вас.

Она скрестила руки на своей внушительной груди.

– Что вы делаете в чулане?

– Рутинная процедура. Не беспокойтесь.

– А вы не светите мне в лицо фонарем. Выходите оттуда.

Они вышли.

– Вы меня ошарашили, – придя в себя, уже более миролюбивым тоном, хотя и с оттенком обиды протянула она.

– Вы нас тоже, – сказал мистер Фокс. – Приятно ошарашили, – добавил он лукаво.

– Да уж, представляю.

Стоя между ними с поднятой головой, она метнула короткий взгляд на одного, потом на другого. Ее бюст плавно колыхался. Она назвала Аллейна Диком Эмери[102], и он ожидал, что сейчас она добавит: ах, проказник.

– Мы действительно приносим вам свои искренние извинения, – сказал он.

– Хотелось бы надеяться. – Она положила свою пухлую руку на его ладонь, сомкнутую вокруг фонаря. Он удивился, ощутив, что ее рука заметно дрожит, и увидев, что она побледнела. Тем не менее она продолжала говорить в игривом тоне, хотя голос звучал нетвердо:

– Думаю, мне следует простить вас, но только при условии, что признаетесь, что вы там делали.

– Я там кое-что заметил.

Аллейн повернул свободную кисть ладонью вверх и разжал пальцы. На руке лежала смятая головка розовой лилии: цветок совсем увял, коричневая пыльца испачкала ладонь.

– Думаю, она из последнего букета миссис Фостер. Интересно, что делал электрик в чулане?

Сестра Джексон изумленно уставилась на него.

– Электрик? Какой электрик?

– О, пусть это вас не беспокоит. Простите нас, пожалуйста. Продолжим, Фокс. До свидания, сестра.

Когда она, чопорная и полногрудая, удалилась, Аллейн сказал:

– Хочу еще раз взглянуть на эту кладовку. Только не устраивайте больше никаких очных ставок. Стойте здесь.

Он вошел в нишу, задернул штору и оставался там несколько минут. А снова присоединившись к Фоксу, объявил:

– Они тут не так уж торопятся с уборкой. На полу полно пыли и отпечатков – горничных, наверное, но в дальнем конце, в углу напротив пылесоса, куда обычно никто не заходит, есть отпечатки ног, правой и левой, стоявших рядышком, почти касаясь стены каблуками. Мужские туфли на каучуковой подошве, а рядом с ними… угадайте.

Он разжал ладонь и показал еще один увядший цветок лилии.

– Возле самой шторы тоже есть следы, но они затоптаны горничными и еще кое-кем. Как вы думаете, кем?

– Ну ладно, ладно – мною.

– Когда спустимся, примем вид настоящих ищеек и спросим у дежурной администраторши, не обратила ли она внимания на ноги электрика.

– Ну, тут уж нужна супернаблюдательность, – сказал Фокс. – Вряд ли она такое заметила.

– В любом случае Бейли и Томпсону придется поработать. Пошли.

Когда они оказались в комнате номер двадцать, Аллейн сразу прошел в ванную, где в умывальнике все еще гнил зловонный букет. Было очевидно, что находки из чулана точно ему соответствуют, и даже можно было определить стебли, от которых отломились цветы.

– Значит, беру на заметку – найти электрика? – спросил Фокс.

– Вы предвосхищаете все мои просьбы.

– Как насчет этого садовника? По фамилии Гарденер. Не думаете, что он мог прошмыгнуть обратно со своими цветами, когда мисс Фостер и те, кто были с ней, уехали?