IV

– Избыток подозреваемых бывает не только в книгах, – заметил Фокс на следующее утро, когда они еще раз ехали в «Ренклод», – но согласен, что это необычно. Даты совпадают, если я правильно понимаю?

– Согласно архивным записям клиники Святого Луки, он обучался в Лондоне в 1950 году. Там он диплома, похоже, не получил.

– А теперь возникает вопрос: получил ли он его вообще где бы то ни было?

– И не является ли вся его врачебная практика на самом деле надувательством? – подхватил Аллейн.

– Очень может быть. Если он учился тогда в той же клинике, то вполне мог завладеть дипломом настоящего Шрамма, когда тот умер. Или я фантазирую?

– Вы фантазируете, конечно. Но, может, вы и правы. Не знаю.

– Еще и не такое бывает.

– Это точно, – согласился Аллейн, после чего до конца пути оба хранили молчание.

Когда они прибыли в «Ренклод», девушка-администратор встретила их без энтузиазма. Они прямо проследовали в комнату номер двадцать и нашли атмосферу в ней еще более непривлекательной.

– Это дело не из тех, какие я люблю, – пожаловался Фокс. – Вместо того чтобы понять, кто убийца, и потихоньку собирать доказательства для предъявления обвинения, приходится лавировать между действующими лицами, оказываясь то на одной, то на другой стороне.

– А вы любите, чтобы – пришел, увидел, победил?

– Именно. Мотивы! – возмущенно продолжил Фокс. – Рассмотрим мотивы. Мы имеем садовника Брюса, который по завещанию получает двадцать пять тысяч, и пасынка, который после смерти мачехи получает все, что оставил его отец, а еще подозрительного шарлатана, который получает целое состояние. Не говоря уж о Маркосе, который прикипел к ее дому, и сестре Джексон, которая запала на шарлатана. Разумеется, вероятно, что все они – периферийные персонажи. Но я не знаю, кого из этой компании можно исключить из подозреваемых. Скажите мне вы, мистер Аллейн.

– Мне жаль, что вас раздражает обилие подозреваемых, Фокс, но ничем не могу помочь. Давайте обратимся к старому врагу – modus operandi[105], если не возражаете. Теперь, когда Томпсон и Бейли сделали свое дело, какие выводы мы можем извлечь из предоставленной ими информации? Это вы скажите мне, мой друг.

– О! – воскликнул Фокс. – Ну что я могу сказать? Что там произошло? Дайте-ка подумать, мистер Аллейн. Полагаю, что-то в этом роде: после того как дочь уложила мать в постель и та поужинала, некто, кого мы будем называть электриком, хотя он им отнюдь не был, забрал лилии у дежурного администратора и поднялся в двадцатый номер. Идя по коридору, он услышал или увидел, как кто-то приближается к комнате, и спрятался в чулане за шторой.

– Так же, как и вы, непонятно зачем.

– У меня это было, как говорится, рефлекторное действие, – скромно ответил Фокс. – Пока электрик находился в чулане, два цветка отломились от букета. Потом электрик (soi-disant[106]) вышел из чулана и вошел в комнату номер двадцать. Теперь он… только не подгоняйте меня.

– И в мыслях не было. Теперь он…

– Пройдя через спальню, входит в ванную, – продолжил Фокс и, подтверждая слово делом, стал постепенно повышать голос, – и кладет лилии в умывальник. Так их одурманивающий запах в комнате ощущается меньше. Потом возвращается в спальню и шутит с покойной.

– Шутит?

– Ну, отвлекает болтовней, – пояснил Фокс и склонился над кроватью с интригующей улыбкой. – Она говорит ему, что неважно себя чувствует, и он отвечает: почему бы ей, мол, не выпить снотворную таблетку и не запить глотком виски. Кстати, молодая леди ведь говорила, что мать попросила ее поставить на прикроватный столик флакон с пилюлями? Говорила. Ну вот! Парень вызывается приготовить ей скотч с водой. И теперь наступает время для основной работы.

– Наступает. По крайней мере, для нее.

– Он возвращается в ванную, чего я бы делать не стал, якобы… – Фокс многозначительно посмотрел в глаза старшему офицеру, – …якобы для того, чтобы смешать виски с водой, а сам бросает в стакан две-три, может, четыре таблетки. Как вы помните, они легко растворяются в алкоголе.

– У нее на столике стоит кувшин с водой.

– Я знал, что вы это отметите. Он говорит, что эта вода застоялась. Берет бутылку и несет ее в ванную.

– Так небрежно?

– Именно.

– Угу. Ладно, Фокс, проглочу это. Пока.

– Вот, и она глотает приготовленный им напиток, не подозревая о таблетках, а он дает ей еще одну, может, две, которые она принимает, думая, что они первые, и запивает скотчем с водой.

– А вкус? У них есть вкус?

– Это крепкий скотч, и она, – быстро добавляет Фокс, – если и заметила привкус, то отнесла его на счет тех таблеток, которые приняла сама. Теперь у нее внутри уже, скажем, шесть таблеток.

– Продолжайте. Если хватит духу.

– Он ждет. Возможно, ему даже удается уговорить ее выпить еще. С ним вместе. И добавляет ей в стакан еще таблеток.

– А он-то из чего пьет? Из бутылки?

– Давайте позволим себе такое допущение. Он ждет, как я уже сказал, пока она не становится заторможенной.

– И?

– И надевает перчатки, после чего душит ее, – коротко закончил Фокс. – Подушкой.

– Понятно.

– Вы не верите в такое развитие событий, мистер Аллейн?

– Напротив, я нахожу его чрезвычайно правдоподобным.

– Правда? Да, забыл сказать, – добавил ободренный Фокс, – когда она отключается, он засовывает ей глубоко в рот еще три таблетки. И вот тут-то он перестарался. Один из тех тонких штришков, которые вы мастер подмечать. А чтобы самоубийство выглядело убедительным, он бо́льшую часть таблеток спустил в унитаз.

– Телевизор все это время продолжал работать?

– Да. Потому что доктор Шрамм, войдя в комнату, нашел его включенным. На полную громкость, – с раздражением добавил Фокс. – Конечно, если наш человек он сам…

– Он вернулся домой гораздо раньше, чем говорит. Девушка на стойке регистрации едва ли по ошибке приняла бы его за разъездного электрика. Так что кто-то другой все это проделал: прятался в чулане с пылесосами, положил лилии в умывальник и ушел домой чистый как стеклышко.

– Ясно, – сказал Фокс.

– У вас нет причин унывать. Вы предложили чертовски хорошую версию, которая может оказаться верной, если Шрамм – не наш фигурант.

– А если это Клод Картер?

– Этот подходит.

– Да! А садовник? – воскликнул Фокс. – Ну конечно, я знаю, что он не подходит, если девушка-администратор права. Знаю. Косоглазая туша, – сердито добавил он, помолчал с недовольным видом, потом неуверенно добавил: – Конечно, есть еще один периферийный персонаж, не так ли? А может, и два. Я хочу напомнить, что покойница была против помолвки.