– Я прошу вас дайте мне успокоиться самостоятельно. В одиночестве собственной комнаты, спальни, оранжереи, даже на конюшне. Животные успокаивают меня.

Графу все это ужасно не нравилось. Он скрипел зубами или как никогда четко выделившимися скулами.

– Я всего лишь хотел узнать вас получше. Общие занятия сближают. Не так ли?

Лира пожала плечами. Это не занятия. Это информация. Общих дел у них пока не предвидится.

– Я прошу дать мне время.

– Мне кажется, что вы отдаляетесь от меня.

– Я ведь буду в столовой и как мы договорились в кабинете.

Эверт неожиданно повернулся к ней и заключил в горячие, даже болезненные занятия.

– Я не в восторге от происходящего, – прошептал он глухо. – Все, как всегда, не к месту, но я прошу тебя потерпеть.

Лира все понимает, но она же «дурочка», что однажды купилась на красивые слова и выгодные предложения. Теперь же Лира понимает, что это все не стоит свободы и уважения. Какой-то пустяк. Ответ на вопрос, который она не удосужилась получить вывел ее из равновесия и никак не загонит ее обратно.

– Все делается для твоего же блага и безопасности.

– Да, – Лира вдохнула теплый запах мужчины, не удержавшись и потеревшись о его грудь носом. – Потом, наверное, станет лучше.

– Именно.

Они простояли так, овеваемые все еще холодным весенним ветром с гор.

– Милорд, я пойду. Быть может чай с ромашкой заставит меня чувствовать себя лучше. Попросила аптекаря прислать пакет для меня.

***

Она никогда не любила этот чертов чай с ромашкой. Скользкий вкус травы всегда сбивал ее с толку и мешал насладиться процессом чаепития. Мама говорила, что он полезен и прекрасно успокаивает нервы, но вместо него Лира заказала огромную порцию снотворного. Сон тоже успокаивает нервы.

– Ты как?

Лира смяла очередную старую передовицу и забросила ее в камин. Она разместилась на полу, окружив себя увесистой стопкой газет, подносами с чаем и угощением.

– Пытаюсь быть мудрой.

– И как?

– Сам-то как думаешь? – она показала на разворот прессы. – От стопки осталась половина.

Граф на ее радость не стал занимать место в кресле или на мягком диване, присоединяясь к ней и усаживаясь на полу.

– Ты не мрачнеешь при взгляде на меня. Твои глаза не сыплют искрами и колючками. Ты говоришь со мной, а не отмалчиваешься в углу. По-моему, твой способ работает.

Эверт зашвырнул в камин, только что смятый комок, прибавил к нему еще и еще один и только потом уселся на место.

– Тогда бы я давно оставила это занятие.

Эверт не ответил ей, наблюдая за ней, за огнем и за рассыпающимися огненными шарами, внутри которых скрывались замки, скачущие верхом рыцари, спешащие к ним принцессы и конечно же драконы.

– Это очень красиво – протянула Лира, оглядываясь на него – хотела бы я уметь также.

– Храм хаоса показал, что в тебе есть его сила. Нужно лишь…

– Желание и упорство?

Эверт смял еще несколько листов, зашвырнул их к стенке и вновь оперся на подлокотник дивана. За красными и оранжевыми всполохами огня Лира заметила, как от него исходит сила, легкой пыльцой пробираясь в жерло камина.

– Учеба и тренировки.

Лира только губы поджала в ответ на это, да покачала головой. Он говорит об очень соблазнительных вещах, но она уже не купится на это.

– Генрих предложил сделать из тебя на живца.

Проговорил он через некоторое время, заканчивая свой огненный спектакль. Дракон наконец рассыпался в прах, а рыцарь, разрушив замок, наконец поцеловал свою невесту.

– Я отказался и запретил ему заикаться о чем-либо подобном в твоем присутствии. Считаешь, что это чересчур?

Лира сделала небольшой глоток чая и дернула плечиком. Эверт, как всегда – сначала косячит, потом посыпает голову пеплом и делает соблазнительные предложения. Это всегда сбивает ее с толку, а потом заставляет горевать.

– Думаю, что можно было сказать сразу, а не делать из меня невесть знает кого.

Разве можно злиться, когда видишь осознание, понимание и чувство вины? Нет. Но Лира решила, что продолжит едва начатое и доведет его до конца. Вот только в ее плане было несколько белых пятен. Она не решила куда именно ей держать путь.

– Неужели я так похожа на идиотку, которая лезет во все сомнительные предприятия?

– Мне казалось, что ты привязалась к девочке и она дорога тебе.

– Пойду переоденусь, – проговорила Лира и наградила его возмущенным взглядом. – А ты седлай лошадей, заряжай мушкеты и созывай верных друзей.

Эверт приподнял брови, не понимая, что она пытается донести до него.

– Отправимся обшаривать город в поисках злодеев! – пояснила она, облизнув губы и практически допив свой чай.

– Они не обязательно должны быть в городе.

Эверт хмыкнул потянулся к чашкам и чайнику. На его лице мелькнула смущенная и досадливая улыбка одновременно. До него дошло, что она шутит, но как-то уж слишком поздно.

– Это был последний раз, леди, – начал граф, бросив на нее очередной, но в это раз предупреждающий взгляд. – Когда я позволяю вам посмеиваться надо мной.

Все это очень походило на диалог из любовного романа, но Лира не смогла отказать себе в этом.

– Что случится в следующий раз?

Эверт смерил ее каким-то оценивающе-хищным взглядом, отчего по телу Лиры побежала волна мурашек, прислонил чашку ко рту и сделал глоток. Лира чуть было не выдохнула: «наконец-то!» Вариант со снотворным был ее планом «В», но вопреки ожиданиям превратился в план «А».

– Мне придется предпринять меры.

– Какие?

– Старые, как мир, но зато отлично показывающие мое превосходство над тобой.

Как бы она не старалась, но Лира не смогла сдержать ни улыбки, ни последовавшего за ней смеха.

– Мы похоже читали одни и те же книги.

Пока она смеялась, опираясь на подставку для ног, Эверт отодвинул в сторону все чайные принадлежности и, придвинувшись ближе, привлек ее к себе. Поза вышла неудобной, но ровно до тех пор, пока он не посадил ее к себе на колени, заняв ее удобное место.

– Я же сказал, что то был последний раз.

Лира смотрела в его ставшее таким близким лицо, решаясь на еще одну авантюру.

– Это был последний, но ведь до следующего еще далеко.

– Пошути еще раз, – предложил Эверт, наградив ее ленивой улыбкой, – а потом поцелуй меня.

Стоило ему сказать это, как внутри Лиры что-то перевернулось разлив такое мягкое и немного щекочущее тепло. Она помнила его поцелуи. Все. До последнего. Одно время они снились ей, даже во сне заставляя изнемогать от их нежности и бережности, а потом она узнала каким он может быть, когда забывает обо всем.