тревожило. Он рассказал ей о себе, и о Юре, и о том, какая у них замечательная яхта. Он не мог понять, слушает ли она его или думает о чем-то другом.

Рита заторопилась домой. Они вошли в троллейбус.

И опять Рита испытующе посмотрела на Николая. Открытое лицо, серые внимательные глаза. Уши горят малиновым огнем. Чудак, в такие морозы ходит в легкой шляпе…

— Я очень рада, что встретила тебя, — сказала она тихо. — Мне нужно многое тебе рассказать… Нет, не сейчас. В поезде.

На площади Маяковского он вышел из троллейбуса и нырнул в метро.

Был уже пятый час, когда Николай вернулся в гостиницу.

— Борис Иванович! — начал он с порога. — Интересные новости!

Привалов, недавно приехавший с совещания, сидел за столом и составлял очередную докладную записку.

— Что Бубукин? — спросил он.

— Завизировал. — Николай вытащил из кармана газету и положил ее перед Приваловым. — Прочтите эту заметочку.

Борис Иванович поднял очки на лоб и быстро пробежал заметку о выставке и ее новых экспонатах.

— Пластинка с надписью «AMDG»… — Он откинулся на спинку стула, и очки сами собой опустились на переносье. — Вы думаете, она имеет отношение…

— Да, Борис Иванович. Та же гравировка, что и на нашем ящичке. А вдруг это «ключ тайны»?

— У итальянского диверсанта? Хм… Весьма сомнительно.

— Де Местр ведь тоже был из Италии, — возразил Николай. — А иезуиты и сейчас существуют. Надо бы съездить, Борис Иванович, посмотреть. Если размеры пластинки совпадут с теми, что на эскизе…

Привалов посмотрел на часы.

— Ладно. — Он встал и сложил бумаги. — Только надо поторопиться, выставка, наверное, рано закрывается.

Через полчаса Привалов и Николай вышли из такси возле старинного особняка в тихом переулке. Посетителей на выставке было немного. У стенда с портативными рациями громко спорили, перебивая друг друга, несколько мальчишек. Двое летчиков осматривали остатки заморского самолета, сбитого над нашей территорией.

Во втором зале Привалов и Николай без труда нашли высокую застекленную витрину, в которой стоял в полный рост манекен, одетый в потрепанный костюм, с парашютом на спине. На шее, за распахнутым воротом, поблескивало маленькое распятие. У ног манекена были разложены плитки взрывчатки, акваланг с гидрокостюмом, пистолет, рация, моток нейлоновой веревки, еще что-то.

Никакой пластинки с надписью «AMDG» не было.

— Странно… — Николай еще раз осмотрел снаряжение диверсанта. — Очень странно. Ведь в газете ясно сказано…

— Обратимся к дирекции, — сказал Привалов.

Они прошли в маленькую, жарко натопленную боковую комнату. Директор выставки, невысокий лысоватый человек, удивился, выслушав Привалова:

— Как это — нет пластинки? Вы, товарищи, просто не заметили. Пойдемте в зал.

Но и директор не обнаружил пластинки с иезуитским девизом. Она исчезла. Лицо директора стало озабоченным.

— Вчера вечером пластинка была на месте, — сказал он отрывисто. — Я экскурсантам ее показывал. — Тут он заметил, что дужка маленького замочка на дверце витрины перерезана. — Кусачками перекусили, — проговорил он и покачал головой. — И цепочку, на которой висела пластинка, тоже, наверное, кусачками.

— Может, на цепочку польстились? — предположил Привалов. — Она золотая была?

— Позолоченная. Нет, тут другое… Распятие — видите? — не тронули, а оно золотое. — Директор посмотрел на Привалова. — Попрошу вас, товарищи, задержаться. Как свидетелей.

Он повел их к себе в кабинет. Сунул желтый от табака палец в телефонный диск, набрал номер и попросил кого-то срочно приехать. Затем вытянул обе руки на столе и предложил Привалову объяснить, почему его интересует именно эта пластинка.

Привалов коротко изложил историю ящичков. Об их содержимом он умолчал, сказал только, что оно представляет интерес для Академии наук.

— У вас, конечно, есть опись имущества диверсанта, — заключил он свой рассказ. — Разрешите взглянуть на описание похищенной пластинки. Нам бы хотелось сверить ее размеры с нашими данными и…

— Минуточку, — сказал директор. — Попрошу предъявить ваши документы.

Он долго и старательно читал документы инженеров. С Привалова градом катился пот. Он снял папаху и вытер платком лоб и шею.

Письмо со штампом Академии наук произвело на директора серьезное впечатление.

— Прошу извинить эту формальность, — сказал он, возвращая документы. — Понимаете, дело не простое…

— Так вы разрешите нам посмотреть опись?

Директор извлек из шкафа зеленую папку, перелистал ее.

— Вот. Только дальше этой страницы попрошу не читать.

Привалов и Николай с изумлением прочли, что труп диверсанта и его снаряжение были найдены в августе прошлого года в окрестностях Дербента кандидатом технических наук Н. И. Опрятиным.

— Всюду этот Опрятин, — негромко проговорил Николай.

— Что-то я слышал насчет его дербентского приключения, — заметил Привалов. — Ну, дальше.

В описи за номером 14 значилась металлическая пластинка с вырезанными буквами «AMDG» и ниже и мельче — «JdM». Вес пластинки — 430 граммов. Размеры…

— Те самые, — сказал Николай взволнованно. — Я хорошо помню. Это «ключ тайны», Борис Иванович. Никаких сомнений.

Затем им пришлось повторить рассказ о ящичках приехавшему следователю — черноглазому молодому человеку. Следователь слушал, записывал что-то в блокноте.

— Вы считаете, что кража совершена лицом, которое знало о возможной научной ценности ящичка? — спросил он.