А он все продолжал идти и все хотел обернуться, но не делал этого. С головой творилось что-то странное, он очень устал, устал даже думать, и искал способ превратить эту усталость в сон, и, возможно, наибольшую пользу тут принесла бы смерть. Ему хотелось ощутить дыхание вечности, постоянства – так бывало, когда голова Марты утыкалась ему в плечо, а грудь ее оказывалась у него в ладони. Но сейчас он чувствовал себя не готовым к общению и предпочитал собственное общество любому другому по той простой причине, что, будучи изолирован от людей, он вызывал меньше хаоса. Именно так сказал ему тогда судья, и это было правдой. И Мики тоже говорил ему это, и это было еще большей правдой.

И уж определенно его больше не волновали костюмы – ни свои собственные, ни чьи-то там другие. Линия, форма, стиль, силуэт – все это стало ему глубоко безразлично. Люди должны носить то, что им нравится, а у лучших людей на свете, как он заметил, не было выбора. И большинство из них прекрасно обходилось джинсами и белой рубашкой или же платьем в цветочек, и эти вещи они постоянно стирали и носили всю жизнь. И большинство понятия не имело, что такое стиль. Ну как, к примеру, вот эти люди, пробегавшие сейчас мимо него, люди с окровавленными ногами и широко открытыми ртами. Они кричали «Пожар!», плакали и верещали, как его дети. Выкрикивали «Мики!» и «Ты ублюдок, Пендель!». Он искал среди них Марту, но так и не увидел. Наверное, и Марта тоже решила, что он запятнал себя грязью, что он отвратителен и больше не нужен ей. Он начал искать глазами голубой «Мерседес» Мендозы – вдруг тот решил переметнуться, изменить хозяевам, перейти на сторону обезумевшей от страха толпы, – но машины нигде не было видно. А увидел вместо него пожарный шланг, ампутированный по пояс. Из шланга хлестали потоки черной крови, заливали всю улицу. Пару раз в толпе промелькнул Мики, но даже не кивнул ему, Пенделю, сделал вид, что просто не узнает его.

Он продолжал идти все дальше и дальше и вдруг понял, что находится в долине и что эта долина, должно быть, ведет в город. Но когда вы идете пешком по дороге, где прежде каждый день проезжали только на машине, так трудно понять, где находишься, трудно узнавать знакомые места, тем более что сейчас они освещены заревом пожара и тебя все время толкают убегающие от беды люди. Но конечная цель путешествия была ему ясна. Это Мики, это Марта. Это центр оранжевого огненного шара, не спускающего с него зловеще-яркого глаза, приказывающего идти только вперед, говорящего с ним голосами всех его новых и добрых соседей-панамцев, знакомиться с которыми было теперь слишком поздно. И уж определенно в том месте, куда он направлялся, никто и никогда не попросит его улучшить внешний облик жизни, никто не спутает его мечты с пугающей реальностью.