Веспасия будет переживать за него. Она всегда в него верила. А он ее подвел. Она никогда его не упрекает, но не забудет этого. А больше всего он подвел Шарлотту. Она тоже ничего ему не скажет, и от этого ему будет еще хуже…

Наконец Питт погрузился в беспокойный сон, но вскоре снова проснулся и опять начал размышлять.

А что, если это был Яго Джонс в светлом парике? Он подсмеивался над Питтом и сам высказал такое предположение, ибо решил, что Томас не в состоянии сопоставить отдельные моменты и получить общую картину, а если и сделает это, то не сможет ничего доказать.

Близилось утро. Суперинтендант чувствовал себя разбитым, тело его затекло; ему хотелось вытянуться, перевернуться на другой бок или даже встать и походить по комнате. Это помогло бы ему думать, но если он разбудит сейчас Шарлотту, та уже не уснет. С его стороны это нехорошо, да и бесполезно.

Полицейский пролежал без сна до шести утра, а потом все-таки уснул. Пробудился он в половине восьмого от того, что жена тихонько трясла его за плечо.

В половине десятого он был на Мирдл-стрит, где его меньше всего ждали. Как обычно, женщины отсыпались после бессонной ночи, и никто из них не изъявил желания беседовать с полицейским и снова отвечать на те же вопросы, на которые они отвечали уже не один раз. Питт начал с верхнего этажа, по очереди вызывая обитательниц дома в кухню и терпеливо ожидая, когда они проснутся, ополоснут водой лицо, набросят на себя платья, а то и просто шаль, и неохотно, спотыкаясь со сна, спустятся на первый этаж. Там их ждал Томас, неизменный чайник на плите и бесконечные, уже знакомые вопросы.

– Нет, у меня не было клиента со светлыми волосами.

– Нет, говорю вам, голова у него лысая, как яйцо, черт побери!

– Нет. Даже родная мать не назвала бы его молодым человеком. Да и она небось померла еще во времена Ноева ковчега. Ему за пятьдесят!

– Нет, он был седой.

– Как при свете газового фонаря разобрать, какого цвета у него волосы?

– Может, и светлые… но не кучерявые. Как солома.

И все в таком роде. Томас дотошно допрашивал каждую женщину, но ни одна из них не видела джентльмена, отвечавшего описанию, данному Эдди человеку, который последним побывал в комнате Норы.

Потом Питт снова отыскал Эдди, почти готовую начать свой трудовой день. Было около трех пополудни.

– Опиши-ка мне его снова, – устало попросил он.

– Эй, послушайте, мистер, я даже не видела его лица! Только спину, когда он входил в комнату, – в отчаянии возразила женщина. – Я и не подумала на него глядеть – это же был всего лишь какой-то очередной клиент. Откуда мне было знать, что он убьет Нору, не говоря уж… – Она остановилась и вздрогнула, потуже запахнув капот на своем толстом теле.

– Понимаю. Но попробуй закрыть глаза и снова представь, что ты сейчас на него смотришь. Подумай минуту, две. Ты видела убийцу, Эдди. – Суперинтендант говорил тихо, стараясь не пугать свидетельницу. Он хотел помочь ей прояснить память, освободить ее от лишнего и сделать так, чтобы она сконцентрировалась на главном. – Опиши, что ты сейчас видишь. Ты, может быть, единственная, кто поможет нам поймать его…

Томас постарался не выдать собственного отчаяния, но собеседница почувствовала его состояние.

– Я знаю, – прошептала она. – Я знаю, что только я одна его видела, если не считать Нору, которую он убил. – Женщина замолчала и, склонившись над столом, облокотилась на него. Ее темные волосы рассыпались по плечам, а глаза были закрыты.

Питт ждал.

– Он был довольно высокого роста, – наконец промолвила Эдди. – Не толстый и не крепкий. Он показался мне молодым. – Открыв глаза, она посмотрела на полицейского. – Правда, я могу ошибаться. Но таким он мне показался.

– Хорошо. Продолжай дальше, – подбодрил ее Томас. – Опиши его пальто, его затылок и все, что ты запомнила. Только точно. Какие у него были волосы? Как подстрижены, длинно или коротко? Были у него бакенбарды, вспомни?

Эдди снова послушно закрыла глаза:

– Пальто было серо-зеленого цвета. Воротник… высоко поднят и скрывал волосы на шее. Думаю, они были скорее длинными, чем короткими, но концов волос я не видела. Должно быть, они были подстрижены, но могли доходить и до спины. – Она внезапно рассмеялась. – А бакенбардов у него не было. Правда, он не повернул головы. А вот волосы у него были шикарные, мне бы такие! Напомнили мне волосы Эллы Бейкер, которая живет выше по улице. У той чертовски красивые волосы. – Эдди снова открыла глаза и посмотрела на Питта. – Может, у Эллы есть брат? – пошутила она. – Братец-маньяк!

Суперинтендант внимательно смотрел на свидетельницу, словно что-то в ее словах сильно его поразило.

– Но у нее нет брата! – тоже удивилась Эдди. – Вы не думаете… Я не хотела… – Она умолкла, глаза ее расширились, и в них застыл ужас.

– В чем дело? – требовательно спросил ее Томас. – Что? Что тебе известно, Эдди?

– Элла и Нора жутко влюбились в одного парня, Джонни Восса…

– Кто это? Это тот, за кого Нора собиралась замуж?

– Да-а-а. Но раньше-то он собирался жениться на Элле… по крайней мере, так она думала. Да и он тоже. Но появилась Нора… и она ему приглянулась больше. Нора воспользовалась этим, сделала все, чтобы получить свое. Да и кто не сделал бы этого на ее месте? Кто не захотел бы выйти замуж за пригожего парня и устроить свою жизнь? – Свидетельница, казалось, не видела ничего вокруг, но ее жесты дополняли ее рассказ – включали в него и грязную кухню, где она сидела, и весь дом с его обитателями, и всю их жизнь.

– Хорошо, – поблагодарил Питт собеседницу. Ничего другого ему от нее уже было не нужно. – Спасибо тебе, Эдди.

Покинув кухню, он прошел в комнату, где убили Нору. В ней ничего не изменилось: постель стояла неубранной, и посередине кровати лежали перевернутые подушки – там, где Томас бросил их, найдя под ними носовой платок.

Остановившись в центре комнаты, он думал, что же хочет здесь увидеть или найти и с чего ему надо начинать поиски. Кровать. Пол вокруг нее.

Суперинтендант начал с пола, ища то, что подтвердило бы его теорию. Какую-нибудь мелочь, которая могла бы ему помочь.

Однако он ничего не нашел.

Питт поднялся и, отбросив покрывало, осторожно провел ладонями по поверхности простынь.

Интуиция не подвела полицейского: вскоре он нашел то, что искал, – один, второй, а затем сразу несколько золотистых волосков, длинных, дюймов в шестнадцать-восемнадцать, и волнистых… Такие едва ли могли принадлежать мужчине, а у Норы Гаф волосы были гораздо темнее.

Томас представил себе, как Элла Бейкер, спрятав волосы под высоко поднятым воротником мужского пальто, которое она раздобыла то ли у клиента, то ли у дружка, как и пару брюк, в которые заправила свои юбки, входит в комнату Норы, со спины похожая на клиента. Потом ей ничего не стоило снова опустить юбки и прикрыть ими брюки, поправить волосы и… стать невидимкой, ухода которой так никто и не заметил. Элла не могла быть сильнее мужчины, но ростом она была выше Норы и покрепче ее телосложением.