Алан вздыхает и садится подальше.

– К сожалению, этой старый пердун жив и сейчас развлекает гостей на первом этаже.

– Если скажешь при отце, что он страрпёр, он точно убьёт тебя. И что за гости вообще?

Он хмурится.

– Ты не знаешь? Тебя всерьёз не предупредили? – отрицательно мотаю головой, и он ещё больше сердится, – вот сукин сын! Он собрал все сливки общества Лондона, чтобы представить свою дочь – наследницу семьи Мелтон, и собирается оповестить всех о какой-то новости, но я, если честно, понятия не имею что за новость. И ты ни о чём не знаешь?

– Нет, да и плевать. Не велика потеря, знаешь ли, – хмыкаю я, но внутри меня спичечный коробок уже открывается и одна из спичек вываливается наружу, – что ты вообще здесь делаешь?

– Ты ранила моё сердце, – вздрагивает он, – вообще-то я звонил тебе, когда прилетел на Рождество в Лондон, но твой телефон вне зоне доступа сети.

– И поэтому ты решил, что я могу быть здесь?

– Нет, не по этому. Мне позвонил твой отец и попросил вытащить тебя из комнаты, а потом убираться из дома, потому что у вас важное мероприятие. Собственно говоря, я тут, и если ты хочешь сбежать, то я только за.

Какая бы это ни была неплохая идея, я все же отказываюсь. Лишние проблемы с демонами отца мне не нужны. Поэтому Алан с горем пополам покидает мою комнату, и я начинаю заниматься внешним видом. Право выбора у меня не было, потому что на кресле уже висело золотое платье, а ниже лежали каблуки такого же цвета. Я уже успела подумать о том, что отец позаботился о моем комфорте, но когда надела это платье, тут же развеяла подобную мысль: вырез, следовавший глубоко по груди, вынуждал снять бельё, а декольте сзади кричало, что один ветер – и с меня слетит грёбаное платье ко всем чертям.

Но выхода не было, я ведь Мелтон.

Спускаясь по лестнице, я слышу классическую музыку, шум разговоров, звон бокалов. Медленно дохожу до конца лестницы и наблюдаю за тем, как все взгляды направляются на меня. Я вижу знакомые лица: партнёры отца, их жены и дети, другие приближенные и влиятельные люди Лондона. С боку меня за руку притягивает отец к себе:

– Станцуй со мной, – приказывает он и начинает кружить меня без моей воли, – ну, что ты как бревно. Ни задницы, ни груди, да ещё и двигаться не можешь. Не понимаю, как Арчер трахал тебя.

Пальцы ног в каблуках скручиваются, а руки впиваются в пиджак отца.

– Я даже не буду комментировать это. Зачем ты вообще устроил весь этот цирк?

Он раздраженно фыркает.

– Все ради тебя, дочурка, – в следующую секунду я «случайно» давлю ему ногу каблуков и наслаждаюсь покрасневшим от боли лицом, – стерва. Вся в мать.

– Говори. Зачем это всё и зачем здесь я?

– Потому что это твой праздник, – сквозь зубы отвечает он.

– Тогда зачем же ты запретил Алану находиться здесь, если это мой праздник?

Его глаза широко раскрываются и в них начинают плясать бесята. Он что-то задумал. Я уверена.

– О, он будет мешать нам.

– Да? И чем же?

– Своим присутствием, естественно. Думаешь, я не знаю, что этот сопляк влюблён в тебя с самого детства? – он не даёт мне огрызнуться, притягивая меня к себе за руку. Отец ведёт меня куда-то к столикам, попутно тараторя, – Грейс, ты должна понимать, что он – твой шанс на самое счастливое будущее. Так что будь добра, прими мой сюрприз, как должное.

Сначала я не понимаю смысл его слов. О ком он, кто там моё счастье и что за сюрприз, пока не вижу его.

Длинные золотистые, словно настоящее золото, волосы зачёсаны назад и выглядят так, словно это их постоянное положение, хотя так оно и было, когда я последний раз видела его. Чёрные брюки от Армани и такого же цвета пиджак и лакированные туфли. Его рубашка в цвет моего платья – такая же золотистая, и я не сомневаюсь, что так решил отец. Голубые глаза смотрят мне в самую душу, а та отзывается мягким тёплом и трепетом спустя долгое время разлуки с объектом своего обожания. В ту же секунду, когда отец отпускает меня, я отшатываюсь, смотрю за спину, пытаясь найти ближайший выход, чтобы сбежать, и замечаю, как он хмурится. Этот маленький жест навевает на меня воспоминания и возвращает в прошлое.

– Отец сломает тебе руки, если ты ещё раз залезешь мне под юбку, – шепчу я, когда он в очередной раз приближается пальцами к пылающему месту и, дразня, отводит назад.

Он сексуально-горячо хмурится, оглядывает обеденный стол и замечает, что ни один из членов моей и его семьи не смотрит на нас. Поэтому он снова пробирается мне под юбку, но на этот раз забирается в трусики. Я скрепляю коленки, но это только усугубляет ситуацию, потому что он прикусывает губы, понимая какой эффект возымели его действия, и крадётся к клитору, пока я вздрагиваю и не дышу. Совсем не дышу.

– Ну, а чем вы сами хотите заняться? – спрашивает его мама, сложив руки к подбородку. Она заботливо улыбается, показывая различия между ней и моей матерью.

В это время он дёргает меня за набухший клитор, и я сдерживаюсь, чтобы не взвизгнуть. Он закусывает губу, чтобы не рассмеяться, и отвечает:

– Думаю, что мы с Грейс хотим провести время вдвоём где-нибудь подальше от Лондона, – я тут же хочу начать спорить, потому что никуда не хочу уезжать, но поздно.

Один из его прохладных длинных пальцев погружается в меня, а другой порхает на клиторе. Я сильнее сжимаю ноги, и он ещё дальше запускает палец. Чертов манипулятор.

– Да? – хмуро откликается отец, – я думал, что ты хочешь провести каникулы дома.

Я сглатываю, когда он ускоряет движение во мне, энергично засовывая и высовывая палец. Я чувствую, как влага стекает по моим ногам, но он ловит свободным пальцем капли, проводя по внутренней стороне бедра, возбуждая меня ещё сильнее.

– Я тоже так думала. Но он уговорил меня, провести последнее лето в школе где-нибудь, где есть океан.

Он ухмыляется, радуясь, что я всё-таки приняла его решение, и начинает ласкать меня нежнее, продолжая стимулировать клитор.

– Это неплохая идея! Наши дети проведут отдых только вдвоём. Как же это романтично, да, Джордж? – воодушевлённо спрашивает его мама у своего мужа, пока мой отец тихо передразнивает её «да, Джордж».

– Конечно, дорогая. Это потрясающая возможность побыть вдвоём и укрепить свои отношения перед браком.

Слюни, которые накопились во рту от жгучего возбуждения, попадают не в то горло.

– Что, простите? Брак?

– Отец, – сухо бубнит он и вынимает из меня свой палец, а затем покидает мои трусики и юбку. Я подавляю разочарованный вздох.

– Что? Ты ещё не говорил Грейс о своих намерениях?