— Может, все же объясните ему, шеф? Просто для того, чтобы он там — по ту сторону — не держал на нас лишнего зла?

— Все жалеешь? — проговорил Зенден недовольно.

— Он мне земляк все-таки…

Зенден задумался — или сделал вид, что размышляет, подозреваю, что решение у них было готово заранее, еще до нашей встречи. И все же я ощутил некоторое волнение.

— Как-никак, дело шло о моей шкуре. И хотя я давно знал, что эта жизнь — всего лишь одна из многих, мне не очень хотелось расставаться с нею столь скоропалительно. Я еще не сделал в ней всего, на что рассчитывал.

— Да он сам все отлично знает, — скучливо проговорил Зенден. — Что ж тут еще объяснять? Он сам сделал все возможное, чтобы подписать себе приговор. Нам оставалось только огласить его. Хотя, с другой стороны…

Он снова надолго умолк — сидел, не шевелясь, не сводя с меня глаз, с легкостью проникая внутрь и разбираясь в моей начинке. Я даже не пытался противодействовать ему: и потому, что вряд ли нашел бы для этого силы, но еще и по той причине, что сейчас в моих интересах было выглядеть наилучшим образом, не скрывать многих своих возможностей. До главного моего секрета, до уракары, он — я надеялся — не доберется. Или все же?.. Зенден молчал минуту, две, три…

— Ну что же. — Зенден разжал наконец плотно стиснутые губы. — Он вроде бы парень неглупый. Ведь только дурак стал бы отдавать нам всю информацию, что смог поднабрать по пути сюда — не зная, что его проблематика и нас тоже интересует, и весьма. Это означало бы, что он вовсе не думает о себе, а это, согласись, не признак большого ума…

Повидж кивнул.

— …вот и поступим с ним так, как он советует. Пусть живет — условно, до первого прегрешения.

Он повернул голову ко мне. И молвил лишь одно слово:

— Уракара.

Можно было сдаваться. Но я решил стоять до конца. И состроил мину самого наивного удивления:.

— Ура… как?

Он только покачал головой, словно упрекая нашалившего мальчишку.

— Ведите себя солидно. Да, уракара. Поясню кое-что. Когда вы проникли сюда, вниз, охрана не задержала вас — почему, по-вашему? Думаете, тут у нас проходной двор? Как вы объяснили себе это обстоятельство, вы ведь должны были над ним задуматься?

Я пожал плечами:

— Решил, что меня приняли за кого-то другого. За какого-то субэмиссара с Теллуса.

— Совершенно верно. Только вас не приняли за другого, вас просто точно определили. Потому что вы и есть тот самый субэмиссар.

Я позволил себе усмехнуться:

— У нас это называется — без меня меня женили. Полагаю, что я-то должен был бы знать что-то о таком моем статусе?

Пришла его очередь на усмешку:

— Вы просто не дали себе труда подумать над этим. Субэмиссар, да. А знаете, кто был тем эмиссаром, при котором вам следовало состоять?

В это мгновение я понял. И произнес полувопросительно:

— Альфред…

— Именно. Когда вы поступали к нему на службу — разве вам не делали прививку?

— Да, комплексную — от всего, кроме смерти.

— В ее составе был и наш маячок, который до сих пор благополучно сидит в вас. И не он один, кстати. Вы трижды помечены, так что заметны издалека.

Похоже, на меня накатило озарение, и я стал делать одно открытие за другим.

— Другой — это армаги на Серпе, это я знаю. А третий?.. Постойте, я понял: это маяк Вериги?

— Да. Уж не знаю, когда он ухитрился…

— Я знаю, — сказал я мрачно. — При первом знакомстве. Не сам он, один из его свиты.

— Кстати, о Вериге. Его мы знаем давно и старались не терять из поля зрения — хотя временами он все-таки исчезал. Мы заметили, что в последнее время основным объектом его интересов стали вы. Но так же точно мы знали, что главный-то интерес для него составляла уракара. Значит, вы с нею как-то связаны. Из одного лишь спортивного интереса он не стал бы мотаться за вами по всей Федерации. Но когда выяснилось, что вы были человеком Альфреда, — все встало на свои места. Мы поняли, у кого следует требовать запись, которую покойный эмиссар постоянно имел при себе: у вас. Достаточно аргументов или продолжить?

— Пожалуй, хватит, — пришлось согласиться мне.

— Прелестно. В таком случае вам осталось только передать запись нам — и ваши грехи будут прощены.

— Кристелла — в сумке, а сумка…

— Мы ее возьмем. Но, чтобы не откладывать в долгий ящик, мы снимем запись прямо с вашего мика. Я думаю, вы не станете противиться такому действию?

Я вздохнул.

— Собственно, я могу скачать ее и сам, но если вы хотите сделать это своими руками…

— Вот именно.

— Согласен. Ну а потом?

— Потом — как вы и хотели, мы возьмем вас на работу — после того, как пройдете соответственную подготовку. Возможно даже, мы используем вас и в операции по обнаружению семян. Только учтите (это было сказано очень строго): будете постоянно у нас на глазах — если даже окажетесь на другом конце Галактики. Вы у нас по-прежнему остаетесь помеченным. И при малейшей пакости с вашей стороны — предупреждать больше не станем. Исчезнете, даже не успев понять, что с вами происходит. Хорошо усвоили?

Я судорожно проглотил стоявший в горле комок, очень мешавший дышать.

— Все ясно, хозяин.

— Ну и ладушки.

Шеф помедлил, вроде бы еще сомневаясь в разумности решения. Что-то пробормотал под нос. Наконец мрачно выговорил, обращаясь на этот раз к Повиджу:

— Но чтобы это в последний раз! И при условии, что будет толк. Чтобы он не утаил ни бита информации.

— A у меня здесь земляков больше и нет… И все, что касается уракары, он сам нам выложит на блюдечке. Иначе мы сможем быстро передумать! Садись, покойник.

Последние слова были обращены ко мне. Интересно, сколько раз за последние дни меня называли этим неприятным словечком?

— Готов разговаривать откровенно? Я только покачал головой, сам толком не понимая, что именно хотел выразить этим движением.

— Ему не хочется, — сказал Зенден, внимательно за мною наблюдавший, — он еще не привык к мысли, что вся операция с уракарой и ее семенами уходит из его рук, — хотя на деле он в ней никогда не был главным участником. Но ведь вас, — обратился он уже прямо ко мне, — никто не собирается выводить из этого дела — наоборот, именно в нем мы вас и используем. И заработаете вы очень прилично. Главное — не участники, а то направление, в котором операция должна — и будет развиваться. Я понятно объяснил?

Я кивнул. И в самом деле все было очень ясно.

— Ну вот. А для того, чтобы мы больше не сомневались в вашей честности, вы расскажете кое-какие детали тех эпизодов, в которых принимали участие. А уж прочитать запись мы как-нибудь постараемся сами. На это у нас куда больше возможностей.