Он сделал паузу, я уже чувствовал: они во время этого разговора проанализировали меня до предела, вынули все, до чего смогли добраться в моей памяти и мике. Брр, неприятный процесс… Ничего другого сейчас не остается, как согласиться — категорически и бесповоротно. Я раскрыл рот, чтобы произнести все, что в таких случаях полагается, но Зенден движением ладони остановил меня.

— Погодите, успеете еще выговориться. Смысл всей операции, с нашей точки зрения, заключается вот в чем: не суть важно, кто украл семена и каким способом. Главное — где они сейчас находятся. Это нам даст расшифровка. Но потом надо будет их еще достать. Вот этим вы и будете заниматься. — Зенден улыбнулся. — Удивляетесь — отчего вдруг такое доверие? Но из-под колпака вам уже не улизнуть. А сами вы — мы успели установить — считаетесь одним из самых опытных поисковиков в Федерации, хотя и предполагалось, что отошли от дел. Ну опыт ведь никуда не девается, не так ли? Итак: будете добывать семена. На этом ваша часть работы будет выполнена. Кому и куда направить их дальше — уже не ваша забота. Но за потраченное время и труд будет заплачено хорошо. Очень хорошо.

Слово «очень» Зенден произнес со смаком, как бы ласково оглаживая его языком и губами и неохотно выпуская изо рта.

— И кроме того — на всю вашу будущую жизнь в этом теле вам будет гарантирована безопасность. И поверьте — она вам будет весьма кстати. Потому что те, кто ищет семена, тоже достаточно длинноруки. Но мы сильнее. Вот то, что мы предлагаем. Только не спешите кивать. Прежде подумайте: дело предстоит серьезное. Рискованное. Так что имеете право отказаться: насильно посылать не станем. Если не уверены — найдем что-нибудь полегче. Но тогда с отпущением грехов придется потерпеть, а из операции с уракарой выпадете навсегда. Так что решайте.

Ходить все время по краю обрыва, сознавать, что тебя постоянно держат в перекрестии, — нет, такая перспектива меня вовсе не прельщала. И как только он умолк, я от чистого сердца заявил:

— Не станем мелочиться. Согласен.

— Браво, браво. Только теперь сделаем все по форме. Сперва принесете присягу на верность Рынку. И подпишете, чтобы у нас остался документ — законное в случае чего основание поступить с вами по всей строгости. А то вот ваш приятель (он кивнул на Повиджа) привел тебя в Рынок без присяги и всего прочего — выходит, юридически незаконно…

Интересно! Значит, кроме моих аргументов, их от расправы удержало еще и то, что — даже по их собственным представлениям — у них не было права наказывать меня: я ведь еще не принял на себя никаких обязательств перед Рынком. А впрочем, так ли? Слишком много неясностей еще оставалось в этом деле. Но об этом поразмыслим потом — если уж остались живы…

— Давайте, — сказал я решительно. — Что надо говорить и где подписывать?

— Скажем, когда надо будет. В каком вы сейчас состоянии? Откровенно, без пижонства.

Он и так прекрасно знал, в каком я состоянии, так что кривить душой не было ни возможности, ни смысла.

— Бывало лучше.

Зенден усмехнулся — впервые за весь разговор.

— Да, мы над вами поработали — в поте лица. Ничего, это пройдет. Дадим отдохнуть вам до завтра.

Я покосился на Повиджа. От Зендена это не укрылось:

— Нет, он вас в свой дом не пустит, и я с ним согласен. Он для вас сейчас — большой начальник, не забудьте. Но помогать будет, как земляку. На улице не останетесь. Устроим с удобствами. А завтра начнете подготовку. Так что скучать будет некогда. Но никаких хлопот у вас не будет.

— Мне же легче, — я позволил себе пожать плечами. — Так куда мне сейчас деваться?

— Не волнуйтесь. Отвезем.

Оставалось только согласиться: выбирать пока было не из чего.

Базар, биржа, аукцион (тридцать первый — тридцать девятый дни событий)

Время из спокойной реки превратилось в водопад; стремглав утекало, огибая меня, как торчащий на самом стрежне камень. А я все еще находился на Рынке и ничуть не ближе к решению задачи, чем в день памятных трех звонков.

Конечно, дни проходили не в безделье. Как и обещал Зенден, меня готовили к нормальной работе в системе Рынка, и оставалось только верить, что и другой свой посул — включить меня в работу по выемке семян уракары — шеф выполнит столь же пунктуально. Но пока никаких признаков этого не было, скорее всего (догадывался я) им еще не удалось расшифровать текст, полученный от меня. Я же не собирался сообщать им, что у меня расшифровка, собственно, была, а если быть точным, то даже две: сделанная Веригой, а вторая — на Серпе. Третья же, как я понимал, была сделана в "Т"-центре, но какой текст у них получился, мне не сообщали. У меня были свои причины не облегчать задачу никому из соискателей ключа.

Так что пока мне приходилось изображать прилежного студента, с великим тщанием усваивавшего преподаваемые ему знания.

Первым моим профессором был Повидж, старый приятель, с трудом удержавшийся от удовольствия расстрелять меня. Это ничуть не испортило наших отношений: мы оба понимали, что при работе в таких системах, как Службы или Рынок (который был, по сути, частной сверхслужбой галактического масштаба), всякий поступок диктуется не дружбой или враждой, но исключительно целесообразностью в существующей обстановке. И если целесообразность порою может заставить человека даже покончить с собой, то уж насчет других людей и вовсе не возникает сомнений. Та обстановка прошла, и Повидж с явным удовольствием наставлял меня:

— Мы нашу систему называем Рынком двух нулей. Почему «двух нулей», догадываешься, конечно? Я кивнул:

— Старая традиция. Номера совершенно секретных документов в свое время начинались с двух нулей.

— В десятку. Ну вряд ли нужно тебе пояснять, что секреты, тайны существуют столько, сколько и само человечество. И столько времени, сколько они существуют, они являются товаром. Может быть, самым дорогим в Федерации. Ими мы и торгуем. Сперва на продажу шли тайны личные, частные, с развитием общества и государства — общественные и государственные. Мы делим их на разряды и категории. По разрядам: тайны прошлого, или исторические, затем — настоящего, они, как правило, самые актуальные; ну и тайны будущего, то есть планирование и направления развития. В каждом разряде — категории: тайны внутриполитические с двумя особыми ответвлениями: секретов кадровых и отношенческих — поскольку, как ты знаешь, подлинные взаимоотношения лиц, организаций, систем чаще бывают вовсе не такими, какими выглядят или какими их стараются представить. Сюда же входят и секреты политических и общественных организаций — партий, профессиональных союзов и т. д., а также состояние рынка влиятельных постов в государственных и других учреждениях и организациях, цена их — начиная со стоимости престола или президентского кресла — и по нисходящей, движение этих цен. За этой категорией идут тайны экономические: финансовые, торговые. Тайны промышленные. Тайны резервов: имеющиеся и вновь разведанные месторождения сырья, важного и даже не очень важного: завтра оно может неожиданно стать номером первым. Военные тайны — вооружение, расположение и движение войск, тактические идеи и так далее. Тайны дипломатические или внешнеполитические, то есть обстановка в существующих союзах или блоках, варьирование их внутренней иерархии, возникновение новых групп, изменение целей и тому подобное. Тайны личностные: деятели и прочие значительные лица, их слабые места, цена каждого деятеля — от и до, а также составы команд каждого такого деятеля, иерархия и движение в них. — Повидж усмехнулся: — Внушительно, правда?