Что их ведомства не жалеют сил и средств на поиски убийц Гены Демидова, что в спецгруппе собраны пятнадцать опытнейших следователей со всей России, что опрошено двести пятьдесят свидетелей…

Сообщение для прессы было встречено ею самой с большим разочарованием.

Не наше дело, наверное, судить, как далеко продвинулось следствие за этот месяц. Пусть оценят профессионалы. Возможно, у следователей есть причины не обо всех своих успехах рапортовать обществу, но никак не отделаться от ощущения, что под завесой тайны следствия в очередной раз пытаются приглушить резонанс от преступления, всколыхнувшего замордованный террором и страхом народ.

Слишком много примеров только за последний год, когда самые громкие трагедии быстро уходили в тень. И на погребенных делах, словно табличка на могильном холмике, возникала общая фраза, не говорящая никому и ни о чем: «Идет следствие».

Идет. Но куда? И какими шагами?

На эти вопросы в российских спецслужбах принято реагировать как на дилетантские выкрики с места.

Да, Президент, предостерегая редакторов от излишней экзальтированности, справедливо заметил, что в стране убивают не только журналистов. Но найдите убийц хотя бы одного журналиста. Неужели не ясно, что для миллионов людей это не просто очередная серия очередного детектива? Это вопрос окончательной и бесповоротной утраты доверия к власти…"

Глеб отложил статью и тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что убийцы известны, он также прекрасно понимал, что служба безопасности никогда не предаст гласности то, что знает.

«Да, журналистам не позавидуешь, – подумал Глеб, – они не смогут добиться никакой информации, не смогут получить разъяснений».

Хотя он-то знал, что тот человек, который отдавал приказания и направлял конкретных людей на Павелецкий вокзал к камерам хранения, сейчас лежит на кладбище, этот человек получил свое и что он, Глеб Сиверов, сумел отомстить за Геннадия Демидова, а также и за многих других. Но этого никому лучше не знать.

А сейчас он летел над спящей Россией в Швейцарию, туда, где находился еще один убийца Геннадия Демидова. Но ликвидировать его Глеб должен не за смерть Демидова, а совсем за другое. Сиверов знал, что он приложит все силы, и не потому, что ему приказали – этого требовала справедливость.

Читать больше не хотелось. Глеб закрыл глаза и задремал. Проснулся лишь тогда, когда самолет мягко коснулся посадочной полосы аэродрома.

Пройдя формальности с таможней, Глеб вышел из аэровокзала и остановил такси.

Прошло совсем немного времени. Глеб устраивался в отеле, обживал свой номер, а завтра утром он должен был встретиться с нужными людьми, с теми, кто даст ему последнюю информацию, и тогда Глеб сможет приступить к делу.

В полдень Глеб сидел в маленьком открытом кафе. Он был один за столиком. Перед ним лежало несколько уже прочтенных швейцарских газет. Его глаза прикрывали солнцезащитные очки с зеркальными стеклами. В Цюрихе было намного теплее, чем в Москве, поэтому плащ Глеба лежал на соседнем стуле. На столике дымилась чашечка кофе, уже третья.

Глеб смотрел на здание, расположенное на другой стороне улицы.

Высокий портал, колонны и массивные буквы на фронтоне, извещавшие, что в этом здании расположен один из банков. Из дверей выходили люди, иногда останавливались автомобили, и люди поднимались в банк.

Фотография нужного Глебу Сиверова человека лежала у него в кармане.

Глеб наблюдал, он знал, что рано или поздно генерал Кречетов должен сегодня появиться.

Вскоре на другой стороне улицы остановились два автомобиля: черный «мерседес», сверкающий никелем, и автомобиль поскромнее, «опель» последней модели. Заднюю дверь «мерседеса» услужливо открыли.

На тротуар ступил мужчина в строгом твидовом костюме и солнцезащитных очках. Легкий ветерок шевелил его седеющие волосы. Мужчина огляделся, рядом с ним словно из-под земли появилось два дюжих широкоплечих охранника.

Глеб присмотрелся. Да, это был человек, чья фотография лежала во внутреннем кармане пиджака.

«Ну вот я тебя и увидел», – подумал Глеб, взял чашечку за тонкую ручку и сделал глоток.

Мужчина в твидовом костюме поднялся по ступенькам, перед ним услужливо распахнулась массивная дверь с начищенными медными ручками. Мужчина исчез за дверью.

Глеб положил деньги на столик. Официант поклонился ему. Сиверов перешел на другую сторону, там стоял его автомобиль. Это был обычный на этих улицах «фольксваген». Глеб сел за руль и положил на сиденье рядом с собой пистолет, предварительно щелкнув предохранителем, затем опустил боковое стекло.

Через четверть часа на крыльце банка появился генерал Кречетов с двумя телохранителями. В руках генерала был плоский кейс-атташе, а на лице блуждала самодовольная улыбка. Он быстро и молодцевато сбежал с высоких ступеней.

Глеб повернул ключ и завел двигатель, отпустил сцепление и его «фольксваген» медленно покатил по улице.

Мужчина в твидовом костюме подошел к «мерседесу».

Глеб остановил свой автомобиль, не выключая двигателя, взял пистолет и дважды нажал на курок…

Кейс выпал из рук мужчины, Глеб нажал на педаль газа. Один из телохранителей бросился к телу своего хозяина, в голове которого появились две дырки, кроме положенных природой.

Заднее стекло «фольксвагена» рассыпалось, одна из пуль вошла в приборную панель, Глеб, пригнувшись к рулю, завернул за угол, потом еще один стремительный поворот и еще один.

Глеб бросил автомобиль на узкой улочке, перегородив им дорогу, а сам скрылся в переулке, там взял такси и бросил водителю по-немецки с легким английским акцентом:

– На вокзал, пожалуйста.

Он сел в поезд, который направлялся в Вену, и, если верить расписанию, Глеб должен был успеть на самолет, отлетающий в Москву во второй половине дня.

В вагоне он вытащил из кармана фотографию убитого человека, поднес к ней зажигалку, щелкнул, и фотография превратилась в пепел.

«Ну вот, мое задание выполнено, – подумал Глеб Сиверов, – генерала Кречетова больше не существует».

* * *

Ирина Быстрицкая услышала щелчок дверного замка.

Глеб!

Он появился на пороге ее квартиры, как всегда, неожиданно. В его руках был огромный букет цветов, шелестящий и источающий пьянящий запах.

– А вот и я.

Ирина приподнялась на цыпочки и поцеловала Глеба в щеку. Затем развернула букет и поставила бордовые розы в высокую вазу.

– Я тебя не ждала. Думала, что ты, как и раньше, исчезнешь надолго.

– Я отлучался по делам, – сказал Глеб, усаживаясь в кресло.

– Я соврала, я так ждала тебя, Федор! О, извини, Глеб. Наверное, я никогда к этому не привыкну.