Второй существенный поток иммигрантов в Аргентину пришёлся на период 1914–1930 годов. Он начался с Первой мировой войной, продолжился периодом Гражданской войны, и иссяк к началу тридцатых годов, когда в СССР наступил период тотальной коллективизации сельского хозяйства.

В этот период правительство Аргентины было заинтересовано в заселении неосвоенных земель потенциальными фермерами, с целью включения произведенной ими продукции в экономику страны. Поэтому оно и поощряло приток новой рабочей силы.

Этому переселению способствовала, но лишь на словах, и Лига Наций.

Она стремилась решить проблему русских беженцев, но ни ссуд, ни кредитов им не выделила. И вопрос о переселении в Аргентину русские беженцы решили сами.

Поэтому в эти годы русские земледельческие колонии получили новое развитие. В Аргентину направились в основном бывшие белогвардейцы и казаки. Многие из них занялись здесь сельским хозяйством. И, несмотря на трудности, многие из новых русских фермеров, сохранив привычный для себя жизненный уклад, добились значительных экономических успехов.

Следующий, третий поток эмигрантов из СССР в Аргентину, после окончания Второй мировой войны, был вызван переездом в 1945–1948 годах значительной части перемещённых лиц из американской и английской зон оккупации Германии.

В этот период русской диаспоре в Аргентине покровительствовал советник президента Хуана Перона по антипартизанским операциям русский генерал Борис Смысловский-Хольмстон, до революции командовавший императорским гвардейским полком.

К этим трём потокам Рауль добавил и переезд в 1970-ых – 1980-ых годах некоторого количества советских женщин, вышедших замуж за аргентинцев, и уехавших с ними на постоянное жительство в Аргентину.

Все эти перемешавшиеся волны русской и советской иммиграции в Аргентину, в том числе и их потомки, создали широкий и пёстрый конгломерат различных политических, социальных и культурных воззрений.

Это и объясняло разнообразие и противоречие мнений наших бывших соотечественников и их потомков о новой России, разную степень сохранения ими этнических, культурных и иных традиций.

К моменту приезда Рауля в Аргентину уже почти две трети сельскохозяйственной продукции страны производилось на землях и предприятиях, освоенных и основанных выходцами из России. И он искренне гордился своими прежними и нынешними земляками. Иногда Рауль изучал историю русской иммиграции в Аргентину по надгробиям русского кладбища в Буэнос-Айресе, где ему попадались фамилии Бунины, Голицыны, Горчаковы, и даже дорогая его сердцу фамилия Раевские.

Ведь его прабабушка по отцу и деду как раз носила такую фамилию, являясь одной из многочисленных наследниц одной из ветвей огромного генеалогического древа этого славного рода.

До приезда Рауля в Аргентину жизнь русской общины, державшейся на представителях прежних волн иммиграции, была весьма оживлённой.

Русские аргентинцы оставили весьма заметный след в истории страны. Они были людьми мыслящими, отличались яркостью и силой характеров. Но старое поколение русских иммигрантов уже ушло, а среднее поколение в основном уехало в США. Молодое же поколение иммигрантов себя ничем существенным пока не проявило.

Однако в годы своего пребывания в Буэнос-Айресе Рауль заметил существенный приток в страну мигрантов из стран Восточной Европы и России, в том числе высококвалифицированных специалистов. Эта вялотекущая волна эмиграции началась с перестройкой в СССР и в разных формах продолжалась по сей день. Но она теперь могла способствовать возрождению русской диаспоры в Аргентине.

Последнему переселению русских в Аргентину способствовал успех этой страны в экономике и политические изменения в Мире. И что особенно удивило Рауля, так это доброжелательное отношение жителей страны к прибывающим в неё мигрантам. Но теперь местные власти не заботились о новых переселенцах из России.

Периодически передаваемая Гектором в Москву информация, в том числе о русской диаспоре в Буэнос-Айресе, ещё в августе 1997 года была невольно проверена на практике, приехавшей сюда экспертной группой Департамента Международных связей правительства Москвы.

Она провела опрос среди представителей различных волн русской иммиграции в Аргентину в самой столице и в провинции Мисьонес.

Опрошены были также представители местных органов власти и учёные-слависты, а также изучены материалы русскоязычной газеты «Наша страна».

Экспертами этой группы было сделано заключение, что современная аргентинская нация с соответствующим ей самосознанием возникла путём ассимиляции миграционных потоков на основе этнического и культурного согласия и их аккультурации.

По сведениям, постепенно добытым Раулем из открытой печати и из других источников, в 1999 году в Буэнос-Айресе проживало около ста тысяч русскоязычных мигрантов и их потомков. Но в столице они проживали не колонией, а разрознено, за исключением русского жилого массива, основанного ещё казаками, в пригородном района Шварцвальде. В городке Овера, в провинции Мисьонес у границы с Бразилией, половина жителей – выходцы из России и их потомки, до сих пор соблюдающие русские праздники и русские традиции. Русские общины были так же в Барилоче и в Росарио. Но значительная часть выходцев из России и их потомков всё же проживали в сельской местности и занимались сельским хозяйством.

В городах же русские принадлежали, в основном, к средним слоям общества, работая в двух или даже трёх местах: инженерами, служащими, преподавателями, рабочими, обслуживающим персоналом.

Кому-то из них удалось стать мелкими бизнесменами. Было и много пенсионеров.

Как и все национальные меньшинства, земляки Рауля тоже стремились к некоторому объединению, причём в различных формах.

Прежде всего, это были православные храмы и русские клубы.

О наиболее популярных из них в Буэнос-Айресе Раулю удалось постепенно узнать.

Это были клубы имени известных русских литераторов Белинского, Горького, Маяковского и Островского.

Рауль прекрасно знал и понимал, что для русского человека было очень важно общение с земляками, людьми одной культуры, одной веры. Такое общение было для русских людей отдушиной, позволявшей несколько уменьшить или заглушить чувство тоски по родине.

Сюда они приходили отдохнуть часто целыми семьями – на концерты, послушать лекции, музыку, потанцевать, просто поговорить.

Общение между русскими происходило не только в клубах, но и в православных храмах, где после церковной службы верующие общались и за чашкой чая.

Но, вместе с объединяющим всех общением, русской диаспоре в Буэнос-Айресе было присуще и разобщение на идеологической и исторической почве.

Наиболее активной и сплочённой частью русской диаспоры в Буэнос-Айресе была монархическая эмиграция из России. Она объединяла несколько сотен потомков бывших белых, имевших свою церковь, дом престарелых, школы для детей, и газету «Наша страна», являвшуюся единственным в Южной Америке изданием на русском языке.